Джеральд Даррелл - Мама на выданье
— Мсье? — обратилась она ко мне, вытирая рукой влажные щеки.
— Бонжур, мадемуазель, — отозвался я. — Могу ли я увидеть мсье Кло?
— Мсье Кло никого не принимает. — Она всхлипнула, и по щекам ее снова покатились слезы. — Мсье Кло нездоров.
В эту минуту из задней комнаты, где возобновился многоголосый кагал, появился дюжий пузатый жандарм с глазами цвета черной смородины, с расписанным сеткой синих сосудов замечательным носом бордового цвета и напоминающими шкуру крота густыми черными усами над толстой верхней губой. Окинув меня испытующим взором, в котором поровну смешались подозрительность и враждебность, он повернулся к прекрасной леди.
— Мадам Кло,— заговорил жандарм медоточивым голосом,— теперь я вынужден вас покинуть, но можете не сомневаться, мадам, я приложу все усилия, чтобы разоблачить извергов, совершивших это злодеяние, чудовищных душегубов, которые заставили лить слезы эти чудные глаза. Ни перед чем не остановлюсь, чтобы призвать к ответу этих бандитов.
Он смотрел на нее, как голодный школьник глядит на пирожное с кремом.
— Вы так добры, инспектор,— зарумянилась она.
— Сделать что-то для вас, мадам,— одно удовольствие! — С этими словами он схватил ее руку и прижал кончики пальцев к усам, и мне представилось, как в былые времена галантный кавалер помогал даме надеть муфту.
Посторонив меня, он втиснул свою тушу в полицейскую машину, включил со скрежетом скорость и исчез в пыльном облаке — этакий Святой Георгий, преследующий дракона.
— Мадам,— сказал я,— вижу, вы очень расстроены, но мне сдается, что я, возможно, могу вам помочь.
— Никто не может нам помочь, никто! — воскликнула она, заливаясь слезами.
— Мадам, если я произнесу имя Эсмеральда — вам оно что-нибудь скажет?
Она прислонилась к стене, уставившись на меня своими прекрасными глазами.
— Эсмеральда? — хрипло произнесла мадам Кло.
— Эсмеральда.
— Эсмеральда? — повторила она.
— Эсмеральда.— Я кивнул.
— Вы хотите сказать — Эсмеральда! — выдохнула она.
— Эсмеральда, свинья,— добавил я для ясности.
Так это вы тот дьявол в человеческом облике, вы — вор похитивший нашу Эсмеральду?! — вскричала она.
— Мадам, позвольте мне объяснить...
— Вор, разбойник, бандит,— выпалила она и побежала по коридору, крича: — Анри, Анри, Анри, тут объявился вор он требует выкуп за нашу Эсмеральду!
Пожелав мысленно, чтобы все свиньи на свете очутились в чистилище, я последовал за ней в комнаты. Моим глазам предстала захватывающая картина. Симпатичный крепкий молодой человек и тучный седой джентльмен со стетоскопом на шее силились удержать мужчину, по-видимому мсье Кло, который пытался оторвать спину от фиолетового шезлонга.
Этот мужчина был высокий, худой как щепка, облаченный в черный вельветовый костюм и огромный черный берет. Но больше всего взгляд поражала его борода. Холеная, тщательно расчесанная, черная с проседью, она спадала пегой волной через грудь до самого пупа.
— Пустите, дайте мне расправиться с этим незаконнорожденным отпрыском Сатаны! — орал мсье Кло, силясь подняться на ноги.
— Ваше сердце, ваше сердце, не забывайте про ваше сердце! — воскликнул врач.
— Да-да, не забывайте про ваше сердце! — подхватила мадам Кло тоненьким голоском.
— Я разберусь с ним, мсье Кло,— сказал симпатичный молодой человек, устремив на меня свирепый взгляд ярко-синих глаз.
Этот мускулистый молодец явно был из тех крепышей, что запросто могут двумя мизинцами разогнуть подкову.
— Пустите меня, дайте вырвать его яремную вену,— не унимался мсье Кло.— Проклятый вор!
— Ваше сердце, ваше сердце! — кричал врач.
— Анри, успокойся, Анри,— пищала мадам Кло.
— Я выпущу из него кишки, — сообщил мускулистый молодец.
Беда с этими французами — они обожают говорить, но не любят слушать. Иной раз так и кажется, что они даже самих себя не слышат. И, оказавшись вовлеченным в перепалку граждан Франции, наподобие здесь описанной, остается только одно — перекричать их. Набрав полные легкие воздуха, я рявкнул:
— Тихо!
И тотчас воцарилась тишина, как если бы я взмахнул волшебной палочкой.
— Мсье Кло,— обратился я с поклоном к хозяину — Позвольте довести до вашего сведения — я не душегуб не бандит и, насколько мне известно, отнюдь не пригульный ребенок. А теперь хотел бы сообщить вам, что в моем владении находится свинья, которую зовут, если не ошибаюсь, Эсмеральда.
— А-а-а-а! — вскричал мсье Кло, чьи худшие опасения оправдались.
— Тихо! — рявкнул я снова, и он откинулся назад в шезлонге, прижимая расправленные, точно крылья бабочки, изящные, тонкие, тщательно наманикюренные пальцы к той части тела, где, как полагал мсье Кло, помещалось его сердце.
— Я встретился с Эсмеральдой в лесу,— продолжал я.— Она перекусила вместе со мной, затем, узнав в деревне, кто ее законный владелец, я привез Эсмеральду сюда.
— Эсмеральда здесь? Эсмеральда вернулась? Где она? Где? — воззвал мсье Кло, пытаясь подняться.
— Медленно, осторожно,— сказал врач.— Не забывайте про ваше сердце.
— Она там, в моей машине,— сообщил я.
— И... и... какой же выкуп вы требуете? — спросил мсье Кло.
— Не хочу я никакого выкупа,— ответил я.
Мсье Кло и врач обменялись выразительными взглядами.
— Никакого выкупа? — повторил за мной мсье Кло.— Это чрезвычайно ценное животное.
— Бесценное животное,— подтвердил врач.
— Животное, равное по цене пяти годовым жалованьям,— уточнил мускулистый молодец.
— Животное, которое стоит больше всех регалий королевы Елизаветы,— сказала мадам Кло для большего эффекта, с присущей женщинам страстью к преувеличениям.
— Тем не менее,— твердо молвил я,— мне не нужно никакого выкупа. Я счастлив, что вернул ее вам.
— Никакого выкупа? — Казалось, мсье Кло даже оскорблен.
— Никакого,— еще раз подчеркнул я.
Мсье Кло снова поглядел на врача, который пожал плечами, развел руками и сказал:
— Ох уж эти англичане.
Освободившись от хватки врача и мускулистого молодца, мсье Кло поднялся на ноги.
— В таком случае, мсье, я ваш должник, вечный должник.— Говоря это, он сорвал с головы берет и с низким поклоном прижал его к груди.
После чего снова надел берет, пробежал через комнату, точно неуклюжая марионетка, и заключил меня в объятия. Гладя мои щеки шелковистой бородой, он принялся целовать меня с жаром, с каким одни только французы способны лобзать представителей своего пола.
— Мой друг, мой доблестный друг,— приговаривал он, хлопая меня по плечам и глядя мне прямо в глаза; при этом слезы катились по его бороде прозрачными головастиками.— Отведите меня к моей возлюбленной.
