Мой знакомый медведь. Зимовье на Тигровой. Дикий урман - Анатолий Александрович Севастьянов
До берега оставалось немного, когда впереди раздался непонятный звук, как будто кто-то скреб землю. Витька осторожно прокрался до поворота и увидел, как медведь раскапывал кочку и рвал когтями корни травы. Он резко поворачивал голову — выслушивал, где шуршит полевка. Вдруг пружинисто перепрыгнул через кочку и побежал в заросли рябинника — чего-то испугался.
Трудно было поверить глазам, но по тропе пробирался маленький мальчуган лет трех в ярко-синей нейлоновой курточке и шапке с помпоном.
— Сашка! Ты куда опять ушел? — раздался мужской голос. — Иди, сейчас есть будем!
Подошедший мужчина в синем спортивном костюме нисколько не удивился, увидев на тропе Витьку. Впереди, на полянке, как раз на пересечении туристской тропы с медвежьей, женщина, тоже в спортивном костюме, развязывала рюкзак. Это была семья туристов из Владивостока. Они ходили в Долину гейзеров и теперь возвращались обратно.
Сынишка, видя, что мать занята, опять побрел в заросли травы по медвежьей тропе.
— Не боитесь, что медведь его напугает? — спросил Витька.
— Что ты, какие тут медведи! — махнул рукой мужчина. — Мы уже две недели на Камчатке — и ни одного не видели.
Глава шестнадцатая
…В поселке произошло событие, собравшее всех мальчишек: привезли не виданного тумановскими ребятишками зверя — козу. Если бы привезли живого медведя, смотреть его не собралось бы и половины ребят. Подумаешь, невидаль — медведь! А это — живая коза! Мальчишки окружили привязанную к столбику козу, мешали ей щипать траву. Кто посмелее, подходил и даже дотрагивался до нее рукой. Скоро коза привыкла к новому месту, осмелела и начала расправляться с мальчишками. Если кто-нибудь подходил ближе, она бросалась на смельчака, и зачастую тот под дружный хохот вперевертку летел от козы. У тумановских мальчишек это стало чем-то вроде состязания тореадоров: кто подойдет ближе, а потом сумеет удрать невредимым.
Витька обогнул мальчишеское сборище и подошел к берегу океана. Он сверкал мириадами бликов под сине-голубым небом. День был жаркий и удивительно тихий для Камчатки. Было воскресенье, и на берегу океана собралось много народа. Первый раз Витька видел, что в океане купались. Вода всегда была холодной и только в такую необычную жару немного прогрелась. В этот день берег превратился в пляж, хотя и с темным песком. Люди загорали на нем, будто где-нибудь на берегу Черного моря.
Витька быстро разделся и забежал в воду. Дно, прилизанное за миллионы лет океанскими волнами, было твердым, как асфальт, только гораздо лучше отшлифовано прибоем. Океанский вал неторопливо подкатил и ласково, но властно оторвал Витьку ото дна и поднял на своей пологой спине. Плыть в крепко соленой океанской воде было намного легче, чем в речной. Между редкими океанскими валами можно было какое-то время плыть, как между берегами реки. Витька заплыл далеко от берега, и ему стало жутковато. Все-таки Великий океан. Вдруг где-то поблизости прогуливается акула.
У самого песка, куда заходили только опавшие на мелководье волны, купались ребятишки. Ни у одного не было надувной детской игрушки. Зато у каждого было по яркому шару — синие, черные, зеленые, красные пластмассовые и стеклянные поплавки тралов, которые щедро доставлял океан.
Но безмятежность этого теплого и тихого дня была неожиданно нарушена. Произошло это так. Мать Кости — знакомого Витьке капитана, которую все в поселке звали просто тетя Оля, с утра прислушивалась к необычной тишине. Она вспомнила, что так же тихо было двадцать лет назад, в тот страшный день, когда большая волна — цунами — неожиданно обрушилась на поселок. Вся семья тети Оли выскочила из дома и оказалась по пояс в воде. Хотели бежать наверх из распадка. Но, откатываясь, вода повалила семилетнего Костю и потащила вниз. Он сумел подняться на ноги, крикнул: «Мама!» — и опять пропал в мутной крутящейся воде. Отец бросился за ним. К счастью, Костя застрял между кольями изгороди и остался жив. А отца нашли только через три дня…
В тот день все началось с такой же, как сегодня, зловещей тишины. Смолк шум прибоя, к которому люди привыкают, как к тиканью часов… И вот опять как будто остановились часы. Тетя Оля вышла на улицу. Океан молчал. На сердце стало тревожно.
Вскоре в дом почти вбежал сын и торопливо сказал:
— Дай поесть. Сообщили, волна идет.
Она поставила на стол давно приготовленный обед и побежала к соседке, у которой трое детей, чтобы предупредить об опасности. Ей страшно было за сына. Но он капитан и должен уйти в море, если идет волна. Там она для них не опасна.
Скоро поселок был похож на растревоженный муравейник. Никому не надо было объяснять, что такое цунами. Обжитые дома могли погибнуть и через час, и через несколько минут. Люди устремились на аэродром — самое высокое место в поселке.
Витька ворвался в дом, схватил папку с записями наблюдений, ружье и тоже кинулся к аэродрому.
А из поселка всё торопились в гору люди. Кто бежал налегке, кто нес узлы, чемоданы. Молодая женщина волокла в гору двух ребятишек. Мальчишка прижимал к себе черного котенка с вытаращенными зелеными глазами, а девочка — куклу.
Люди, собравшиеся на аэродроме, говорили о цунами, и Витька узнал о ней много подробностей.
Волна могла оказаться высотой с двенадцатиэтажный дом и налететь на берег со скоростью самолета. Двадцать семь тысяч человек было смыто когда-то в японском городе Хонсю. На побережье Перу обрушилась волна высотой двадцать метров. За девятнадцать часов она пробежала весь Тихий океан до Новой Зеландии. Там высота ее была только четыре метра, но и эта четырехметровая волна погубила двадцать пять тысяч жизней. «Хорошо, — думал Витька, — что теперь есть „служба цунами“. Заранее предупреждают людей о волне».
Все смотрели в сторону океана, ждали, когда же появится эта страшная, неотвратимая волна.
А вода у берега держалась все на том же уровне. Обычно минут за пять, а то и за сорок до прихода волны она начинает отступать от берега.
Внизу, в поселке, уже не было видно ни одного человека. Дома стояли пустые, многие — с незакрытыми дверьми.
— Господи, утонет, утонет моя Машка, — причитала рядом с Сергеем Николаевичем женщина — в распадке паслась ее привязанная коза.
Сергей Николаевич посмотрел на океан и побежал вниз. Несясь под уклон, он, как мельница, махал руками, чтобы не упасть. Подбежал
