Игорь Акимушкин - Приматы моря
Достоверных сообщений о встрече под водой с очень крупными осьминогами известно очень мало. Но мелкими осьминогами морское дно местами буквально кишит. Ныряльщик, попавший в их общество, не должен забывать, что имеет дело с существами ядовитыми и отнюдь не кроткими.
Осьминог, перевёрнутый на спину: венец щупалец с внутренней стороны. В центре виден рот животного. Роговой клюв втянут в глотку
Здесь рот головоногого моллюска показан при большом увеличении. кончик рогового клюва торчит наружу.
Опасны ли кальмары?
Сцилла, медуза и гидра
Если кровожадность и сила осьминогов, по-видимому, сильно преувеличены, то почему ходит столько слухов о их мнимой опасности? С древнейших времен люди верили, что в море живут многорукие страшилища. То не киты и не рыбы. Видом своим они похожи скорее на гигантских каракатиц или осьминогов: огромные у них глаза, а на голове щупальца-змеи.
Теперь почти все исследователи, интересовавшиеся происхождением легенды о кракене,[62] согласны с тем, что впервые ввел спрута в литературу бессмертный Гомер. Он описал его под названием Сциллы.
Под другим именем и в другой ситуации появляется спрут у Гесиода. Описывая горгону Медузу, поэт позаимствовал у головоногого некоторые черты – щупальца на голове, которые, усиливая впечатление, превратил в змей.
Их было три горгоны, рассказывает Гесиод, три дочери морского бога Форкиса – Стено, Евриале и Медуза. Жили горгоны на дальнем Западе, в царстве смерти, там, где берега Испании омывают волны Атлантического океана. Медуза – красавица, каких мало, привлекла внимание Посейдона (римляне, как известно, называли его Нептуном). Владыка морей воспылал к ней страстью. Влюбленные, занятые лишь мыслями друг о друге, пренебрегли приличием и оскорбили деликатные чувства Афины-Паллады (назначили свидание в ее храме). Воинственную дочь Зевса не устрашила ярость «колебателя морей», и она превратила его возлюбленную в отвратительное чудовище с ядовитыми змеями вместо волос. Лик Медузы стал так ужасен, что от одного взгляда на него кровь замирала в жилах, и человек обращался в камень.
Геракл и Лернейская гидра. Изображение на древнегреческой вазе
Нелегкое дело поручил царь Полидект герою Персею – велел ему убить Медузу. Хорошо помогла мудрая Афина (она, как видно, решила совсем сжить Медузу со света). Богиня дала герою медный щит, отполированный до блеска, и сандалии-самолеты (взятые напрокат у Гермеса). В щит можно было смотреть, как в зеркало (после преломления в зеркале физиономия горгоны утрачивала свою камнетворную силу), а на крылатых башмаках Персей удрал от взбешенных сестер Медузы. Убить их заодно с нею он не мог. Стено и Евраиле – бессмертны. Мать успела, оказывается, выкупать их в волшебных водах адской реки Стикс.
Короче говоря, воспользовавшись советами Афины, Персей отсек голову Медузе, совершил и еще немало славных подвигов. Некоторые уничтоженные им чудовища, хотя и имеют известное отношение к морской фауне, однако не сродни спрутам, и нас сейчас не интересуют.
С той поры, говорят, как Персей расправился с Медузой, греки и стали изображать ее отсеченную голову на своей утвари и оружии: щитах, вазах, дверных ручках и монетах. На ранних изображениях, утверждает Вилли Лей, один из исследователей легенды, Медуза совсем не похожа на безупречную красавицу со змеевидными волосами. Нет, она напоминает скорее сильно стилизованного осьминога: лицо круглое, но едва ли человеческое, большие глаза, раздвоенный язык, торчащий из раскрытой пасти, и извитые линии вокруг лица (щупальца).
Миф о Медузе принадлежит к категории морских мифов: Медуза, дочь и возлюбленная морских богов, живет далеко на Западе, на берегу океана, и ее сестры не смогли поймать на земле Персея, которого охраняла столь «земная» богиня, как Афина.
Более отчетливо, чем у Медузы, черты спрута обнаруживаются в образе другого мифологического чудовища древности – Лернейской гидры, которую истребил Геракл. На некоторых античных изображениях, особенно на мраморной плите, хранящейся в Ватикане, мы видим Геракла, наносящего палицей удары по небольшому осьминогу (пли кальмару?), у которого на концах щупалец восемь змеиных голов.
Кракен и колоссальный пульп
Мы предприняли этот небольшой экскурс в мифологию с двоякой целью: отыскать истоки легенды и по возможности установить степень вредоносности, которой располагают, по мнению сочинителей древних мифов, животные, послужившие реальными прообразами для сказочных чудовищ.
И мы видим, что Сцилла, Медуза и гидра – существа в высшей степени пренеприятные и опасные. Только такие богатыри, как Геракл и Персей (и то лишь в союзе с богами), могли вступить с ними в единоборство. Надо полагать, что, наделяя чудовищ драматическими характеристиками, люди выбирали из арсеналов природы при – меры пострашнее. Позволительно поэтому сделать вывод, что спрут представлялся сказочникам древности очень опасной тварью.
Проходили столетия. Христианская церковь утвердила свою власть на развалинах античной культуры. Всем известно, что фантазия у христиан чрезмерно богатая. Монстры, порожденные воображением средневекового «сюрреализма», потеряли последние связи с реальностью и превратились в невероятных химер без образа и подобия в природе.
Тогда-то и спрут совершил трансформацию поистине гигантского масштаба. Теперь даже Геракл должен был бы мили три пройтись по спине чудовища, прежде чем добрался бы до его головы.
Да что Геракл – епископ Понтоппидан[63] рассказывает: полк солдат свободно мог маневрировать на спине у кракена!
«Когда чудовище всплывает на поверхность, над морем, словно перископы, поднимаются его блестящие рога. Вытягиваются в длину, набухают, наливаясь кровью. Они возвышаются над водой, как мачты корабля средних размеров. Это, по-видимому, руки животного, и говорят, если ухватится он ими даже за самое большое судно, то может утащить его на дно(!).
Наши рыбаки, – продолжает Понтоппидан, – единодушно утверждают, что иногда, отплыв на несколько миль от берега и достигнув известного места с глубиной в 80 или 100 саженей, они находят там глубину лишь в 20–30 саженей, а то и меньше. Здесь тучами разная рыба вьется, много трески и морских щук, поэтому они и заключают, что на дне лежит кракен…
Иногда два-три десятка лодок ловят рыбу, и только одна у рыбаков забота – за глубиной следить: остается она прежней или уменьшается. Если море мелеет, значит, кракен поднимается к поверхности: нельзя здесь больше оставаться. Рыбаки бросают ловлю, берутся за весла и уплывают побыстрее».
