Пётр Столпянский - Старый Петербург: Адмиралтейский остров: Сад трудящихся
Таким образом, не задаваясь «патриотизмом» в кавычках, можно дать вполне понятное и обоснованное разъяснение вопроса о происхождении Невского проспекта.
Затем в своей статье г. Рункевич говорит о юбилее «Невского проспекта». Опять неточность: Невский проспект не носил этого названия со дня своего приложения, он получил это наименование 20 апреля 1738 г. по докладу комиссии от петербургского строения, а до этого времени это была «большая перспективная» или просто «перспективная» дорога. Дорога, подчеркиваем, но не улица, потому что она шла в предместье, или на окраине, а вовсе не в центре города, как теперь.
Вообще на основании немногих сохранившихся данных мы можем нарисовать следующую картину Невского проспекта в эпоху Петра и его ближайших преемников вплоть до Анны Иоанновны. Узенький, небольшой подъемный мост через Фонтанку, направо от него, между нынешними набережной Фонтанки и Караванной улицей, мазанковый или деревянный караульный домик, широкая прямая аллея, обсаженная с двух сторон плохо принявшимися небольшими березками, а за ней параллельно ей тянется, извиваясь по сторонам, проезжая тропа — за проезд по перспективной дороге брался особый сбор, охотников его платить находилось мало, и большинство ездило рядом с этой аллеею; аллея эта почти совершенно не застроена: все пространства между нынешними Фонтанкою и Екатерининским каналом — широкие болота, кое-где даже не расчищенные от леса, а кое-где с маленькими рощицами, главным образом из березы, тщательна оберегаемыми от порубок... Тщетно мы будем искать даже намек на то, что здесь будет когда-нибудь наиболее оживленная часть столицы.
12 декабря 1739 года[169] был сделан всеподданнейший доклад под заглавием: «Об устройстве мест между реками Фонтанкою и Мойкою до Невской перспективы по плану». Из этого доклада в особенности и ряда ему аналогичных мы прежде всего можем познакомиться с теми проектами, которыми хотели урегулировать изучаемую нами местность, а затем, тщательно анализируя эти проекты, сопоставляя их с планами более позднейших годов и с тем, что мы видим в паши дни, мы можем нарисовать до известной степени картину того, что было в действительности в этой местности.
Комиссия петербургского строения прежде всего обратила внимание на местность Фонтанки, где был Аничков мост, и проект комиссии был на только любопытен, но и грандиозен.
«По Невской же перспективе, — писала комиссия, — подле моста, который сделан против оной через Фонтанную речку, едучи к Невскому монастырю, в левой стороне, близ берега той речки Фонтанной, для удовольствия Адмиралтейской, Литейной и Московской, итого трех частей, построить главный Мытный двор».
Обращаем внимание на это милое, старинное выражение: «для удовольствия Адмиралтейской, Литейной и Московской, итого трех частей» — удовольствие здесь понимается в смысле удовлетворения потребностей. Рынки в указанных частях города были на окраине их, обывателям приходилось тратить много времени на покупку провизии, и вот «для удовольствия обывателей» там, где теперь между набережной Фонтанки и Караванной улицей высятся большие дома, — комиссия полагала устроить «главный» (подчеркиваем это слово) Мытный двор. Устройство этого двора описано очень подробно. Главный Мытный двор предполагалось построить «каменной», в котором амбары и лавки сделать со сводами, а гзымзы (карниз) каменные и у тех амбаров и лавок двери и у окои ставни железные и перед лавками галлерею же каменную, которую мостить камнем или же на ребро кирпичом, а кровлю крыть на деревянных стропилах черепицею или железом». К сожалению, не сохранилось рисунка проекта этого каменного Мытного двора, но если вспомнить уже уничтоженный Гостиный двор на Васильевском острове, существующий еще Мытный двор на Песках, припомнить характерную деталь аннинских построек — рустик — то, обладая некоторым воображением, можно представить себе, что изображала бы из себя местность Невского проспекта у Аничкова моста.
Аннинская комиссия построения Петербурга, обладая безусловно большим творческим размахом, в то же время отличалась изумительною любовью к деталям: кажется, ничего не пропускала эта комиссия, она учитывала самое незначительное местное явление, она принимала во внимание всякую особенность и, кроме того, проявляла заботу не только о сегодняшнем дне, нет, ее проекты таковы, что должны были удовлетворить потребности обывателей на много, много лет вперед. Быть может, это происходило от того, что в комиссии вместе с рассудительным немцем фон-Зиггеймом заседали рядом два славянина: архитектор Еропкин, побывавший в Италии и прочувствовавший красоту итальянского гения, и русский самородок Земцов, ездивший только в Стокгольм, чтобы вывезти оттуда мастеровых людей и нашедший в самом себе и в условиях своей родины достаточно материала для творческой деятельности. Все эти особенности Аннинской комиссии ярко отразились в разбираемом нами проекте Мытного двора: «И понеже то место, — писала комиссия, — где этот Мытный двор построить рассуждено, весьма низкое (вот и еще любопытная деталь топографии изучаемой нами местности), а для большой воды надлежит в лавках и амбарах делать полы выше той воды на 2 или 3 фута и для того под теми лавками каменный фундамент будет не малою вышиною; того ради, дабы тот фундамент втуне не остался (какую предусмотрительность высказывает комиссия, как заботится она о казенных суммах!) под те лавки и амбары сделать для поклажи масла и соли и тому подобных товаров погреба со сводами же, с которых равно как и с лавок будет казенный сбор». Но этот проект, по своей грандиозности, особенно принимая во внимание, что он составлялся 180 лет тому назад, не удовлетворил комиссию, и она вносит в него последний штрих, дающий картине и смысл и жизнь.
«А напротив того Мытного двора от Фонтанной речки и для удобного приставания судов сделать гавань, длиннику по речке 60, а поперечнику 30 сажен (т.-е. квадратной площадью, поясним от себя, в 3/4 десятины) и от той гавани вверху по оной фонтанной речке до моста, что против церкви святых праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, ту речку вычистить и вынятою землею около того Мытного двора низшие места повысить, а у объявленной гавани, тако ж и берега в тех местах, где означенная выметка будет, укрепить таким образом, как в Мойке речке берега ж укрепить велено».
По Ладожской системе хлеб, припасы, товары на барках спустятся по Неве до Фонтанки, но которой пройдут к новоустроенной гавани, пристанут вплотную к Мытному двору, куда их и выгрузят без особого труда, а в то же время обыватель на шлюпках и баркасах, по той же самой Фонтанке, из Литейной и Московской части, въедет в ту же гавань, закупит нужный себе провиант, сложит его в свои лодки и так же легко и удобно доставит домой.
