Ольга Хлудова - За голубым порогом
Войдя в воду, я увидела, что все дно усыпано темными лепешками. Это были плоские морские ежи, темно-красные, почти черные, покрытые очень короткими, совсем не колючими иголками. Казалось, в руке держишь твердый картонный кружок, обтянутый вишневым бархатом, причем весьма линючим. Стоило подержать в руке ежа, как пальцы окрашивались в винно-красный цвет, как от переспелых вишен.
Колонии плоских ежей начинались у самого берега на глубине менее метра и широкими полосами в десять-двенадцать метров уходили на глубину. Каждая колония отделялась от другой полосой незаселенного песка.
Сделав несколько снимков колоний плоских ежей, я отправилась дальше. То и дело встречались синие с красным морские звезды патирии, лежавшие на песке вперемежку с отдельными створками ракушек. Попадалось много пустых известковых скелетов тех же плоских ежей, лишенных красного бархата наружного покрова, желтовато-белых и легких с отчетливым рельефным узором в виде пятилепесткового цветка на спинной части коробочки. В общем, их свободно можно было подать на стол вместо печенья: Только это было бы очень-очень черствое печенье.
На глубине около двух метров начались заросли морской травы зостеры. Сначала это были отдельные пучки или полосы, вскоре превратившиеся в дремучие джунгли. Зостера поднималась зеленой стеной со дна до самой поверхности. Некоторые особенно длинные листья плавали наверху. Местами виднелись узкие, извивающиеся проходы, лишенные растительности. Иногда они расширялись в небольшие площадки или оканчивались тупиками. Мы с Николаем очень скоро потеряли друг друга в этом травяном лабиринте. Поднимая голову, я видела, как мелькала над водой его дыхательная трубка, но подплыть к нему не могла. Попытка пробиться напролом окончилась неудачей. Некоторое время можно продвигаться вперед, но очень скоро это утомляет. Трава облепляет маску, выдергивает трубку изо рта, длинными гирляндами повисает на шее и сковывает движение. Все это напоминало мое столкновение с зостерой в бухте Шаморе, и я отступила.
Полосатые степенные рыбы, несколько напоминающие наших окуней и примерно такого же размера, стояли среди листьев. У них были блестящие красные глаза и пестрые узорчатые морды. Они были почти незаметны, так хорошо сочеталась их расцветка с чередованием света и тени в густой траве. Рыбы подпускали меня совсем близко, на расстояние менее метра, но сфотографировать их было невозможно: мешала трава, да и света было слишком мало в этих узких травяных коридорах. Немного позже, когда я подстрелила одну такую рыбу, мы определили ее как терпуга, или морского ленка.
Сероватое облачко, состоящее из каких-то мелких существ, похожих на мальков рыбы, висело в воде над песчаным дном. Это оказались мальки сеголетки креветок, сантиметра в два длины. Если же внимательно приглядываться к зарослям, можно было найти и взрослых рачков, хотя они обладают удивительной способностью становиться невидимками, В этом им помогает защитная окраска: чередующиеся на панцире продольные полосы зеленого и темно-оливкового или коричневатого цвета. Креветки имеют обыкновение стоять в траве под некоторым углом, так что полосы совершенно сливаются с листьями и стеблями зостеры. Этих креветок называют травяными чилимами. Чилимы стояли в траве, высунув из нее острые, задранные вверх носы — рострумы. Это были отличные крупные животные, сантиметров двенадцати в длину. На мое счастье, перед ними оказалась довольно большая площадка, свободная от травы. Света здесь было достаточно. Но для снимка самым крупным планом надо было подобраться к чилимам на расстояние метра. Глядя в прицельную рамку, я осторожно подплывала к ним. Тонкие, длинные усики насторожившихся чилимов обратились в мою сторону. Вот расстояние сократилось до одного метра. Но пока я нажимала кнопку затвора, в траве что-то изменилось. Чилимов как не бывало! Сплошная стена зостеры стояла передо мной. В ее глубине мелькнуло и исчезло полосатое тело.
В тот день я еще не знала, сколько пленки, времени и нервов будет потрачено за три месяца охоты с фотоаппаратом на этих коварных чилимов.
Охватив лучами, как пальцами, толстый пучок листьев, вверх по зостере ползла звезда патирия. Она поднималась все выше и выше, пока на ее пути не оказалась раковинка небольшого моллюска. Звезда прикрыла ее телом и остановилась. Когда я не без труда сняла звезду с травы, раковина едва виднелась в клубке амбулякральных ножек, прижавших ее ко рту хищника.
На первый взгляд казалось, что животных здесь не так уж много. Вероятно, большая их часть пряталась в песке или в малодоступных зарослях травы. На открытом грунте и в проходах чаще всего попадались отдельные створки крупной ракушки мактры и звезды патирии. Иногда, выплывая из-за поворота подводного коридора, я натыкалась на стаю чилимов, и каждый раз все повторялось сначала: я ныряла и подплывала к ним с величайшими предосторожностями. В момент, когда я нажимала на спусковой рычаг аппарата, чилимы исчезали. Они проделывали это с молниеносной быстротой, отскакивая назад, как на пружине. В следующее мгновение листья смыкались в непроницаемую стену, я плыла дальше в надежде, что следующий раз чилимы будут не так проворны.
Полосатые морские ленки лениво уступали мне дорогу. Несколько раз встречались извивающиеся, как змейки, зеленые рыбы, вероятно маслюки, с необыкновенно маленькими головками. Один раз вдалеке мелькнули силуэты больших рыб.
Блуждая среди зостеры, то и дело заплывая в тупики, я понемногу удалялась от берега. Дно уходило в глубину, затягивалось зеленоватым туманом. Чтобы рассмотреть животных, лежащих на грунте, приходилось нырять и плыть, пока хватало воздуха в легких, на глубине пяти или шести метров.
Зостера уже не могла дотянуться до поверхности. Только отдельные стебли ее с редкими и короткими листьями, похожие на гигантские стебли злаков, поднимались выше основной массы травы. Потом и зостера стала редеть, а дно круто пошло в глубину.
Разумеется, найти прежний путь сквозь траву было невозможно. Я лишь по мере сил старалась придерживаться общего направления в сторону берега. По дороге попалось несколько пустых скорлупок сердцевидных ежей. Они были почти белые, округлые и такие хрупкие, что первую же скорлупу я нечаянно раздавила, поднимая с песка. Вторую удалось опустить невредимой в полиэтиленовый мешок, наполненный водой. Скорлупка по форме была похожа на приплюснутое яйцо. Живого сердцевидного ежа я еще никогда не видала и, ободренная находкой его скелетов-скорлупок, особенно внимательно осматривала дно. Впрочем, шансов найти ежа было немного, они ведь закапываются в песок, а где их там искать?
