Илья Гурвич - Таинственный чучуна
И все же не следует делать прямолинейного вывода о том, что легенды о диких людях в Якутии возникли только в результате появления здесь отверженных одиночек — охотников-зверобоев с Чукотки. Фольклорные произведения обычно формируются под влиянием разных факторов. И на сложение легенд о чучуне, мюлене повлияли также предания о предшествующем населении, мифы, сказки.
Вернемся в связи с этим к одноногому, однорукому, одноглазому чучуне — похитителю женщин. Легенды о столкновениях жителей тундры с какими-то неведомыми людьми, видимо, распространялись и среди населения тайги. Реалистические детали при передаче из уст в уста обрастали преувеличениями, фантастическими подробностями и сливались со сказочными фольклорными образами.
Среди эвенков (тунгусов), кочевавших в бассейнах рек Енисея, Лены, как уже отмечалось, было распространено сказание о людоедке, железной одноногой старухе-чулугды, а среди эвенов (ламутов) Охотского побережья — сказание об одноногом страшилище, именовавшемся Чолэрэ. Языковеды заинтересовались происхождением этих слов. Выяснилось, что в древних эвенкийских героических сказаниях в качестве самых страшных врагов всех охотников тайги выступают одетые в латы конные Сэлулэндэ, или Сэлэргуны, или Сэлендуры, происходящие из племени Чулуро. Далее обнаружилось, что Чулуро — имя одного из древних каганов (ханов) тюрок, совершавших походы против таежных племен охотников. Со временем в фольклоре эвенков их реальные враги приняли обличие «железных» чудовищ.
Проникшие в тайгу предания о каких-то бродягах, беглецах-чучуна по созвучию этого слова с чулугды ассоциировались с легендами об одноногих чудовищах. Вот почему в тайге чучуна принял фантастическое обличье. Естественно напрашивается вопрос: почему же в тундре рассказы о чучуне не слились с фантастическими легендами о волосатых людях или о засыпающих на зиму мужчинах и женщинах? Иногда и здесь правдивые повествования переплетались со сказочными. Так, в районах расселения русских старожилов чучуну порой представляли безголовым, как и фантастические существа в знаменитой легенде «О человецех, незнаемых в восточной стороне». Но в тундре время от времени появлялись незваные пришельцы с северо-востока, и здесь вновь подтверждались реалистические рассказы о чучуне.
И наконец, еще один существенный вопрос. Имеет ли история чучуны какое-либо отношение к ископаемым первобытным людям, к первоначальному заселению Севера? Связь эта весьма и весьма отдаленная. На севере Азии не было обезьяноподобных ископаемых людей с нечленораздельной речью, незнакомых с огнем. Они не могли существовать в суровых условиях этой области земного шара. Человек появился здесь, как свидетельствуют археологические данные, в верхнем палеолите, или, говоря словами геологии, в плейстоцене, тридцать — сорок тысяч лет назад, то есть в то время, когда завершился процесс антропогенеза и древнейший представитель рода Homo — неандертальский человек — уступил место человеку современного вида Homo.
В сибирские просторы люди проникли, обладая уже значительными полезными навыками, вооруженные каменными ножами, копьями с каменными наконечниками. Двадцать — двадцать пять тысяч лет назад на берегах Ангары, Енисея, Лены уже существовали оседлые поселения палеолитических людей. Это были охотники на мамонта и шерстистого носорога, умевшие изготовлять каменные орудия, строить прочные жилища из мамонтовых костей и бивней. Около десяти — пятнадцати тысяч лет до нашей эры климат в Северной Азии резко изменился. Плейстоценовая фауна — мамонт, носорог, лев — исчезли. Люди перешли к охоте на диких оленей, горных баранов, лосей. Позже, около четырех тысяч лет назад, в прибрежных районах зародился морской зверобойный промысел. Процесс освоения новых областей Севера сопровождался постепенным совершенствованием орудий охоты, рыболовецкого инвентаря, средств транспорта.
С такой трактовкой древнейшей истории Северной Азии, а также других частей света не согласился профессор Б. Ф. Поршнев. Он высказал сомнение в прямой смене всех неандертальцев людьми современного типа и выдвинул гипотезу о том, что процесс вымирания палеоантропов продолжался очень долго и затянулся до нашего времени. По его представлениям, неандертальцы, реликтовые гоминоиды (в популярной литературе для обозначения их применялся термин «снежный человек») не только жили в эпоху заселения человеком Северной Азии и Америки, но и продолжают существовать и теперь. В течение ряда лет Комиссия по изучению вопроса о «снежном человеке» под руководством Б. Ф. Поршнева вела интенсивные экспедиционные поиски этого человека и сбор опросных данных. Но ископаемые палеоантропы не были обнаружены. Итоги работы Б. Ф. Поршнев опубликовал в 1963 г. в обширной монографии «Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах». Профессор констатировал, что его гипотеза не встретила поддержки у большинства специалистов, но сам от нее не отказался. Особое внимание он обратил на сообщение о диких людях в Якутии. Материалы П. Л. Драверта, а также поступившие в Комиссию записи корреспондентов, геологов, ботаников, излагавших рассказы о чучуне, слышанные ими на Колыме, Индигирке и в общем подтверждавшие то, что было опубликовано Г. В'. Ксенофонтовым и А. П. Окладниковым, он счел аргументом в пользу своей гипотезы. Легенды о чучуне, по его мнению, отражают воспоминания о том, что когда-то неандертальцы были оттеснены человеком в северные широты, откуда они проникли в Америку через «Берингов мост» — обширный участок суши, соединявший тогда Старый и Новый свет. Восточная Сибирь была, по его представлениям, гигантской ареной блужданий неандертальца или «снежного человека». В некоторых легендах о чучуне Б. Ф. Поршнев склонен был видеть прямые свидетельства эпизодических заходов человекоподобных существ на Север и попытался по описанию П. Л. Драверта восстановить физический облик палеоантропа. Однако допущение того, что в фольклоре якутов и эвенков на протяжении десятков тысячелетий сохранялись яркие воспоминания о каких-то человекоподобных существах, не правомерно. Устное народное творчество (легенды, предания, сказания) не содержит данных такой давности.
Факты, запечатлевшиеся в легендах о диких людях, как показывает исследование, говорят о событиях, более близких к нашему времени. Косвенно они все же свидетельствуют о том, какие огромные трудности приходилось преодолевать, какие тяжкие лишения переносить охотникам, чтобы освоиться и выжить в приполярных областях Азии. Таинственные легенды о чучуне говорят и о том, что завоевание северных просторов в эпоху копья и примитивного лука могло осуществляться только спаянными коллективами людей, а не отдельными семьями и тем более одиночками. Легенды о диких людях проливают свет и на характер древних контактов между обособленными племенами северных окраин: общения, обмен культурным достоянием затрудняли не только расстояния, языковые барьеры, но и бытовавшие в тот период суеверия.
