Евгений Спангенберг - Записки натуралиста
Часто именно так промахиваются горячие гончие собаки, идя по следу зайца. «Скололся», — говорят в таких случаях охотники, и если гончак скалывается часто — низко расценивают такую собаку. Скололся на моих глазах и зверь, преследуя обеих косуль.
«Но что это за зверь?» — ломал я голову. Он пробежал самое большее в 10–12 шагах от меня, однако он мелькнул среди кочек, поросших черничником, с такой быстротой, что я видел его только одно мгновение. Но тот же зверь прервал мои размышления и рассеял недоумение. Он, как сумасшедший, выскочил опять на рёлку, около меня круто повернул, явно учуяв запах косули, и унесся по следу вдоль по гриве.
«Рысь», — мелькнуло у меня в голове, и на этот раз я увидел ее мощные лапы, кисточки на ушах и короткий хвост с черным концом. «Рысь, рысь», — растерянно шептал я, когда зверь, сделав прыжок, в последний раз мелькнул на рёлке и исчез за деревьями. Затем впереди с хлопаньем поднялась побеспокоенная глухарка, уселась на дерево, и оттуда долго доносилось ее тревожное клохтанье.
«Что же я сидел, как пень? — обрушился я на себя. — В десяти шагах рысь, а я рот разинул». С досады я сжал руки. Но в руках было не мое надежное ружье — им бы я без труда повалил крупную кошку на таком близком расстоянии. В одной руке я сжимал полуснятого глухаренка, а в другой — скальпель. Вот досада — прозевал такого зверя. Это было тем обиднее, что в природе с рысью я сталкивался второй раз за свою жизнь. Сама в руки давалась — и упустил.
«Ну, не беда, наконец, — махнул я рукой. Упустил, и все — ничем не поправишь. Зато я видел своими глазами то, чему трудно бывает верить». Ведь рысь — кошка, а кошки, как вы знаете, или бесшумно подкрадываются к добыче, или поджидают ее, спрятавшись в укромном месте. В этом отношении рысь да и некоторые другие виды кошек отличаются от прочих. Наша рысь — искусный охотник и в состоянии справиться с крупным и сильным животным. Не спеша, деловито выслеживает она свою жертву. Прижимаясь к земле и передвигаясь только в те моменты, когда добыча занята едой, рысь-, как тень, подползает к ней на близкое расстояние. Хороший прыжок — и животное в когтях сильного хищника. Иной раз, взобравшись на дерево и с замечательным терпением сидя над звериной тропой, рысь выжидает, когда по ней пройдет к водопою косуля и даже олень.
Известно также, что рысь иногда нагоняет добычу по следу. Таким образом, наблюдая охоту рыси за косулями, я не сделал никакого открытия. И все-таки должен признаться, что до этого случая, будучи знаком с рысью по литературе, я не предполагал о ее способностях. Ведь в отличие от волка, лисицы и вообще всех собачьих чутье кошек развито относительно слабо. Однако теперь я могу с уверенностью сказать, что у рыси обоняние развито настолько хорошо, что она во время быстрого преследования Добычи может легко ориентироваться горячим следом.
Но почему же, чуя след косули, рысь на этот раз не обнаружила столь близкое присутствие человека? Вероятно, внимание четвероногого охотника в тот момент было поглощёно другим, а я сидел неподвижно. Слабый ветерок, тянувший ко мне, также способствовал этому. Ведь перед этим меня не заметили и косули, хотя и топтались в десяти шагах от того места, где я сидел на кочке.
НАВСЕГДА ЗАТИХШИЕ ЗВУКИ
Трудно бывает охотнику весной усидеть в городе. Когда после февральских морозов и мартовских метелей наступят солнечные, совсем теплые дни и ясные тихие вечера, с непреодолимой силой захочется ему вырваться за город и отстоять на лесной опушке вальдшнепиную тягу. Чудесное это время — настоящий праздник для городского охотника.
Не добычлива вальдшнепиная тяга. Под Москвой далеко не в каждый выезд удается охотнику сделать удачный выстрел. Чаще он издали увидит летящего вальдшнепа, услышит его своеобразный весенний голос и после этого на долгое время живо сохранит в памяти тихий вечер, проведенный им на лесной опушке.
Многие, конечно, знают, что вальдшнепы — перелетные птицы. Осенью они задерживаются на своей родине до наступления заморозков, а затем отлетают к югу. Одни птицы перезимовывают на Южном побережье Крыма и в Закавказье, другие летят дальше, достигая берегов Средиземного моря. Пройдет зима, стает снег, и вальдшнепы тронутся в обратный путь на далекую родину. Пролет их совершается на зорях и ночью. Птицы покидают днёвки в вечерние сумерки и, поднявшись на крылья, летят всю ночь до утреннего рассвета. И пока они пересекают южные безлесные части нашей страны, они летят торопливо, без голоса, так что и догадаться бывает трудно о вальдшнепином пролете. Но как только встретит вальдшнеп на пути первые участки настоящего леса, его полет становится совсем другим, необычным. Медленно взмахивая крыльями и всматриваясь в потемневшее мелколесье, зацыркает тогда вальдшнеп, захоркает, и эти своеобразные звуки наполнят тихий весенний вечер чарующей музыкой. Это и есть тяга.
Она начинается еще во время пролета и, после того как вальдшнепы достигнут гнездовых мест, продолжается здесь до второй половины июня, а иногда и до начала июля. Но особенно хороша тяга в ранневесеннее время, когда деревья еще не покрыты листьями и прозрачный лес на вечерних зорях кажется окутанным голубовато-зеленой дымкой.
— Поедем сегодня, — как-то обратился ко мне один из моих сослуживцев. Вместо ответа я кивнул головой в знак согласия. При этом кратком разговоре как-то не возник вопрос — зачем ехать, куда ехать, — все и без лишних слов было ясно. Да и куда весной после работы могут стремиться охотники — конечно, только на тягу. Обычно я не езжу на эту охоту далеко от города — ведь вальдшнепы весной тянут повсюду, а при обильном пролете — даже в парках, в черте самой столицы. Но иной раз так хочется побыть одному среди природы, не слышать шума многолюдного большого города.
На этот раз мы сошли с поезда на станции Голицыно и, пройдя 2–3 километра сначала по полотну железной дороги, потом лесом, наконец остановились на лесной вырубке. С востока и севера ее окружал старый еловый лес, с другой стороны вдоль небольшой речки с болотистыми берегами тянулось лиственное мелколесье. Толстая дуплистая осина да две крупные ели почему-то остались на вырубке и высоко поднимали свои вершины среди пней и молодой поросли.
— Становись здесь, — сказал я спутнику, указывая на эту группу деревьев, а сам перешел речку, потом пересек темный ельник и вышел на лесную болотину, поросшую молодым осинником. Узкой лентой, наверно метров на двести, протянулась она между двух хвойных массивов леса. Хорошее это место. Я давно оценил его и при каждом удобном случае езжу сюда на тягу. Где бы ни тянул вальдшнеп, но как только долетит он до этой прогалины, сейчас же свернет к болотцу, спустится совсем низко над молодой порослью и, как-то особенно громко издавая свои весенние звуки, медленно взмахивая крыльями, летит до другого конца.
