Юрий Цеханович - О маленьких рыбаках и больших рыбах

Всем нам стало очень весело. Мы наперебой рассказывали друг другу о том, что каждый из нас чувствовал в решительный момент нашего предприятия, и много смеялись.

— Я уж думал, что сейчас меня сдернет! — говорил Володя.

А Шурка ему:

— Сдернешь тебя, как же, быка этакого! И Шурика бы сдернуло, Андрейку, а тебя где же сдернуть! Я тебя нарочно и посадил хвататься!

Разговариваем мы так, смеемся, а в это время на корме баржи оказался над нами какой-то кудлатый заспанный человек со взлохмаченной бородой, в линялой рубахе без пояса и в валенках. Посмотрел на нас и говорит хриплым голосом:

— Вы, пайгаши, зачем же зачалились тут? Утонете еще, отвечай за вас. Отчаливайте, а не то я вас… поленом!

Мы смутились, притихли. А Шурка говорит:

— Да мы, дяденька, недолго! Версты две, только до Прорвы. Не гони нас, дяденька! — и говорит совсем не своим обычном тоном, не требовательным, а просящим. Какой хитрый, думаю, Шурка!

Шуркина дипломатия подействовала, «дяденька» уже не гнал нас больше, а стал нас расспрашивать, куда едем, да зачем, да откуда. Видно, что ему скучно было, и он был рад встрече с нами.

Так за разговорами незаметно и проехали мы весь наш путь до тех пор, пока не показалось устье Прорвы. Простились мы с нашим собеседником, отчалились, и вот уже мы плывем по стоячей воде Прорвы, между ее берегами, заросшими до самой воды кустарником.

После Сны Прорва показалась мне совсем маленькой речкой, а как повернули мы за первый же мыс, она стала такой узкой, что весла с обеих сторон за кусты задевают. А глубокая — Шурка померил веслом, так оно почти все в воду ушло. Течения же почти нет. Не настоящая какая-то река, думаю.

Скоро проезжали мы под мостиком, таким низким, что пришлось нагнуться, чтобы не задеть головами за него. За мостиком речка снова стала шире, а еще немножко проехали, и вдруг она превратилась в уютное круглое озерко. Один берег у него высокий, крутой, кустами кое-где оброс, а другой низкий, болотистый и весь окаймлен высоким ситником и хвощом, а возле берега кувшинки в воде плавают. На высоком берегу сенные сараи в ряд вытянулись. Значит, думаю, тут где-нибудь должен быть и Матвей Иванович с Федей.

В самом деле, смотрю, совсем недалеко от нас, около большого куста у воды… нет, не у воды, а в воде, стоит Матвей Иванович. Вид у него необычайный — он в рубахе и жилетке, а штанов нет… В руках у него длинный кол, и он что-то им старается достать из воды.

А в остальном он такой же, как всегда — в очках, важный и строгий и трубочкой своей попыхивает.

Подъехали мы поближе. Говорю ему:

— Здравствуйте, Матвей Иванович! Что это вы делаете?

Матвей Иванович положил кол на воду, вытер о рубаху руки, вынул изо рта трубочку, умял в ней табак пальцем и только тогда посмотрел на нас строго поверх очков и говорит:

— Здравствуйте, молодые люди! Ваше прибытие вполне своевременно. По причине моей неосмотрительности у меня ушла щука вместе с куканом. Видите, неподалеку от вашей лодки плавает колышек. Это она его выдернула. Поймайте его, и вы вернете мне щуку! — сказал и не торопясь полез из воды на берег.

Нас это сразу заинтересовало, что это за щука, которая колышек выдернула и с куканом ушла? Шурка сейчас же направил лодку к колышку, а Володя, который все еще сидел на носу лодки, приготовился схватить его.

Впрочем, это оказалось не так-то легко. Как только лодка стала приближаться к колышку, он, как живой, побежал по воде. Мы налегли на весла. Лодка пошла живее, но и колышек живее побежал, да еще не прямо, а из стороны в сторону. Пока лодка разворачивается, он постоит на воде, отдохнет, а как станем подъезжать, он опять бросится в сторону. А мы в лодке волнуемся. Вася в такой азарт пришел, что встал на ноги и кричит:

— Шура! Шура! Сюда правь к берегу-то ее прижми! — и сам и руки свои к щуке протянул, вот-вот выпрыгнет к ней из лодки.

Долго нас мучила щука. Мы просто устали за ней гоняться. Да и щука, по-видимому, тоже устала. Стала подпускать нас все ближе и ближе. И вот нам, действительно, удалось «прижать» ее к берегу, то есть она оказалась между лодкой и берегом. И тут щука сделала ошибку — вместо того чтобы броситься вдоль берега, она под лодкой хотела пройти. Это ее и погубило: колышек приблизился к лодке как раз против скамейки, на которой мы с Андрейкой сидели. И прежде чем Вася успел крикнуть: «Хватай его, Шурик, хватай», я уже бросил весло и схватил колышек. Держу его обеими руками, а щука от меня, как собака на веревке, рвется в разные стороны, даже лодка закачалась. Спрашиваю Шурку, что со щукой делать, в лодку ее вытаскивать или так по воде дотащим до берега. Но щука сама этот вопрос решила — вышла из-под лодки и потащила ее к берегу. Впрочем, скоро она устала и остановилась, и мы, не вынимая из воды, подвели ее к берегу и сдали Матвею Ивановичу.

Матвей Иванович по нашей просьбе благосклонно показал нам ее, на берег вытащил. Щука поразила нас своими размерами — она была больше аршина в длину. Лежит неподвижно на берегу и лишь время от времени широко разевает свою громадную пасть, усаженную острыми зубами. Должно быть, наша возня с ней утомила ее вконец.

— Рыбина-то какая! — громким шепотом сказал Вася и посмотрел на Матвея Ивановича с благоговением. Мне показалось, что и другие ребята, не исключая Шурки, чувствовали в этот момент самое глубочайшее уважение к медлительному и строгому Матвею Ивановичу, сумевшему поймать такое чудовище. А обо мне уж и говорить нечего, я ведь давно знал Матвея Ивановича как самого замечательного рыбака. Но уважение ребят к Матвею Ивановичу стало еще больше, когда оказалось, что он поймал не одну эту щуку. Когда мы всей гурьбой подошли за ним к тому месту, где он хотел снова привязать беглую щуку, из прибрежной травы высоко выпрыгнула и тяжело шлепнулась в воду другая щука, хоть и поменьше, но тоже очень большая. Даже Шурка не вытерпел:

— Вот это улов! Вот это рыбак!

Матвей Иванович посмотрел на него поверх очков и ничего не сказал.

Вдоволь, насмотревшись на щук Матвея Ивановича, поднялись мы вместе с ним на берег. Тут только я про Федю спросил, где он. Матвей Иванович сказал, что Федя в сарае спит, — возвратился из Людца, устал, да и гроза его захватила по дороге — и просил не будить его.

— Да и вам, молодые люди, советую отдохнуть сперва с дороги. Ничто так не укрепляет силы, как своевременный отдых. А я тем временем использую вашу лодку, съезжу на другой берег и жерлицы осмотрю и тем самым избегну утомительного хождения через мост.

Матвей Иванович уехал, а мы последовали его совету, уселись отдыхать, к тому же мы очень проголодались, ведь с утра ничего не ели.