Павел Мариковский - Черная вдова

Где имеются логовища агелены, там почти обязательно обитает и мой старый знакомый каракурт. Места обитания этих двух пауков совпадают, но паутинные тенета агелены для неопытного глаза незаметны.

Чем обусловлена разница в действии яда каракурта и агелены?

В природе существует строгая специализация и редко — всестороннее совершенство. Яд агелены специализирован для насекомых, преимущественно саранчовых, и совершенно не действует на теплокровных животных. Яд каракурта относительно слабо действует на насекомых, но зато сильно ядовит или даже смертелен для многих млекопитающих. Почему так — я скажу потом.

В соседстве с каракуртом и агеленой в маленькой долинке можно увидеть и раскидистые тенета третьего паука — дольчатой аргиопы. Они построены по строгим правилам геометрии, концентрическими кругами. По одному из радиусов сети сплетена ярко-белая зигзагообразная толстая линия, о значении которой существуют пока только одни плохо обоснованные догадки. Паук, распластав цепкие ноги в стороны, сидит в центре тенет брюшной стороной кверху. Серебристая блестящая окраска, обращенная к солнцу, хорошо отражает лучи и предохраняет паука от перегревания. На попавшую в сеть добычу паук бросается моментально и, захватив ногами, начинает быстро ее вертеть, одновременно опутывая широкой лентой из паутинных нитей. За минуту, а то даже и меньше, добыча оказывается плотно спеленутой, как в смирительной рубашке, не может сопротивляться. Только тогда паук ее кусает, окончательно умертвляя. Потревожьте паука — и он начнет раскачиваться на упругих тенетах да так быстро, что контуры его тела исчезают и паук становится невидимкой.

Три паука — три соседа, но какие разные повадки и образ жизни. Дольчатая аргиопа и паук агелена, обитая в тех же условиях, что и каракурт, могут служить как бы его индикатором. К тому же оба паука более заметны, чем каракурт.

За городом Чилик мы вскоре миновали горное Кокпекское ущелье, выехали на простор обширной Сюгатинской равнины и, свернув с асфальта, медленно двинулись по проселочной дороге к горам Турайгыр. Лето 1974 года выдалось очень сухим, пустыня стояла голая, весной травы не успели подняться, высохли, едва тронувшись в рост. Вокруг пыльно, серо. По проселочной дороге за рулем не особенно посмотришь по сторонам, отвлечешься на секунду и попадешь в ухаб.

До вечера еще далеко, но солнце уже склонилось к горизонту, и косые его лучи выделяют рельеф мелких ложбинок. И все же я заметил на унылой и однообразной поверхности земли небольшие ярко-белые пятнышки. Их много, едва ли не через каждые полсотни метров друг от друга. Вся пустыня сверкает ими. Но видны они только, если смотреть против солнца. Глянешь в обратную сторону на восток, и на земле — ни одного пятна. Надо остановиться, узнать, что бы это могло быть такое! Белые пятна оказались плотной густой, размером с обеденную тарелку, паутиной. Она растянута ровной площадкой над самой землей, едва-едва над ней возвышаясь. Глядя на нее, я сразу же узнал тенета знакомого мне паука агелены лабиринтика.

Сейчас, осенью, пауки должны быть взрослыми и с коконами. Здесь же вместо больших самок я вижу жалких карлиц, бездетных матерей, без каких-либо следов потомства. Стало ясно — пауки голодают, и сил у них закончить свои жизненные цели, предписанные природой, не хватает. Мне интересно, как развиваются пауки, или их развитие приостановилось на одной из стадий, и все пауки остались неполовозрелыми?

Терпеливо разрываю паутинные логовища, нахожу пауков, ловлю и рассматриваю в лупу. Это взрослые самки. Самцов нет, они, судя по всему, погибли, выполнив свое назначение. Ни за что бы не согласился при беглом взгляде на пауков признать в этих юрких крошках-заморышах самок агелены лабиринтика! Неужели на всей большой Сюгатинской равнине пауки не оставили после себя потомства? Чтобы удостовериться в своем предположении, продолжаю рассматривать логовища. Всюду в них неудачницы, бесплодные самки-заморыши. Но когда много ищешь, всегда сталкиваешься с исключениями из правил. У одного паука тенета побольше, чем у других, а логовище идет не в основание кустика, а в норку грызуна. Да и сама хозяйка ловушки сидит во входе, застыла на страже. Нет, не застыла, я ошибся, она мертва. Заботливая мать закончила жизненные дела и погибла не как попало, а с толком, закрыв вход, будто живая, устрашая своим видом возможных недругов.

Вытаскиваю из норы все ее логовище. В густом скоплении паутины вплетены панцири одной из самых неприхотливых и распространенных чернотелок пустыни. Они — единственная добыча. Не будь этих чернотелок, плохо пришлось бы паучихе. В плотном комке паутины завит единственный кокон счастливой матери с темными паучками-малолетками. Оказавшись на свету, они, бедняжки, спасая жизнь, быстро переходят от состояния глубокого покоя к величайшему оживлению и с поспешностью разбегаются во все стороны.

Есть все же среди пауков, терпящих бедствие засушливого лета и сопутствующего ему голода, удачники. Они дадут потомство, продолжат свой род, и когда придут хорошие времена, над пустыней засверкают в лучах солнца, склонившегося к горизонту, большие ловчие сети.

Закончив осмотр остатков жилища счастливой самки агелены, я было собрался идти к машине к моим уже давно потерявшим терпение спутникам, как вдруг меня что-то остановило, и я, заглянув в темень одной норы, увидал то, чего никак не ожидал. Там белели четыре маленьких, меньше обычного, кокона каракурта. Осмотрев подробней свою находку, я заметил, что логово было особенное: сверху располагалась агелена, снизу — каракурт. Как они, оба хищника, поделили такую маленькую территорию — непонятно. Находка интересная. Она объясняла происхождение необыкновенной ядовитости каракурта к млекопитающим. Это предположение я высказал много лет назад в одной из статей.

Пришлось моим помощникам запастись еще терпением. Я же продолжал разыскивать норки грызунов. Их было мало. В бесплодной пустыне голодали и грызуны. И все же почти в каждой норке я находил логовище каракурта.

Ничтожно маленькая капелька яда каракурта, невидимая глазом, способна убить не только человека, но даже и такое большое животное, как верблюд. Яд этого паука приспособлен к организму позвоночных больше, чем к своей исконной добыче — насекомым. Это кажущееся противоречие объясняется тем, что каракурт сформировался как вид в условиях бесплодных пустынь и не раз переживал катастрофы. В такие тяжелые и засушливые годы его выручали только норы грызунов. Туда скрывалась добыча, ищущая спасения от жары и сухости. Но у нор были свои хозяева. В борьбе с хозяевами нор за жилище, за удобное место для ловли добычи и выработалась ядовитость каракурта к позвоночным животным.