Неоконченное путешествие - Перси Харрисон Фосетт
Мы достигли Риберальты 28 августа, на двадцатый день по отбытии из Рурренабаке. Здесь я встретился с генералом Пандо, бывшим президентом республики и делегатом в парламент от провинции Бени, человеком характерной внешности и выдающихся способностей. Он вел в Боливии неустанную исследовательскую работу и, вероятно, знал о стране больше, чем кто-либо из его соотечественников. Пандо оказался первым официальным лицом, действительно знавшим, какая работа от нас требуется, что меня очень ободрило.
Никакие инструменты меня здесь не ждали — я получу их в Баие, или, как это селение стало называться позже, в Кобихе. Но теперь я уже научен опытом и поверю в их существование лишь тогда, когда увижу их собственными глазами.
— Вас отвезут на лодке вверх по реке Ортон, — сказал мне генерал. — Далее от Порвенира есть путь по суше до реки Акри.
— Сколько времени, по-вашему, может занять у меня работа на Акри? — спросил я.
— Боюсь, она не покажется вам легкой, майор. Я думаю, на всю работу до полного ее завершения потребуется полных два года.
Понятно, у меня не было намерения провести два года на Акри, но в то же время я и не собирался сидеть сложа руки, находясь на службе. Однако я ничего ему не сказал.
Там, где сливаются Бени и Мадре-де-Диос, расстояние между берегами равно 500 ярдам. Риберальта стоит при их слиянии. Это почти настоящий город, так как хижины, крытые пальмовыми листьями, выстроились здесь кварталами, и изредка можно увидеть крыши из ржавой calamina[33]; тут есть даже глинобитная постройка, где размещается главная контора крупнейшей каучуковой фирмы братьев Суарес. Хотя здание конторы Суарес было простым одноэтажным строением с внутренним двориком, мне говорили, что оно обошлось фирме более чем в 12 000 фунтов стерлингов! Цены здесь были в десять раз больше, чем где-либо в мире. Несмотря на грабительские цены на продукты, съестного как будто было изобилие, и каким-то необъяснимым образом все ухитрялись жить в кредит. Хлеб продавался по четыре пенса за унцию, но мяса, главного продукта питания, было сколько угодно. Полудикий крупный рогатый скот из Льянос Мохос можно было купить меньше чем по четыре шиллинга за голову. Единственной закавыкой было то, что после заключения сделки покупатель должен был сам ловить свою покупку.
Расположенная почти в сердце континента, Риберальта лежит всего лишь на высоте 500 футов выше уровня моря. Город построен на месте старой укрепленной индейской деревни, всего на шесть футов выше уровня наивысшего летнего стояния воды. Здесь может быть почти невыносимая жара, но часты и сурусу, при которых температура падает со 110° по Фаренгейту в тени до 40°, а то и до точки замерзания. В таких случаях люди укрываются в своих незащищенных, продуваемых сквозняками хижинах, залезают под все одеяла, которые у них только есть, и пережидают сурусу.
Когда мы прибыли в город, в Мадре-де-Диос, в устье реки Хит, как раз произошел мятеж. Солдаты небольшого отряда убили своих офицеров и бежали в Перу. Один солдат-индеец вернулся в Риберальту и сказал, что он отказался принять участие во всем этом деле. Его судили военно-полевым судом, признали виновным и приговорили к 2000 ударов плетью.
Плеть, которую употребляли на реке Бени, представляла собой короткую палку с четырьмя сыромятными ремнями, завязанными узлами. Предполагали, что такой приговор будет равносилен смертной казни, к которой индейца не могли приговорить непосредственно, так как это было бы превышением власти. Иностранные резиденты протестовали, но безуспешно. Индейца выпороли; врач, который при этом присутствовал, рассказал мне подробности.
Жертву распластали на земле, и двое солдат, по одному с каждого бока, в течение минуты наносили ей удары с интервалом в одну секунду. Затем плетки были переданы следующей паре. Солдаты стояли длинной вереницей, ожидая своей очереди, и экзекуция шла непрерывно. Всякий, кто бил недостаточно сильно, сам получал по пятидесяти ударов. Жертва теряла сознание семь раз, но экзекуция не приостанавливалась. Когда все было кончено, индейца попросту оставили лежать там, где он лежал. Позже его посыпали солью. Мясо буквально сходило у него с костей, местами открывая их, и все-таки он выжил!
В это время в Риберальте жили три англичанина. Один из них был прекрасный человек, не тронутый пороками той среды, в которой он жил четверть века. Второй умер вскоре после нашего приезда и ничем особенным не отличался, если не принимать во внимание его исключительный вкус к сутяжничеству. Третий оказался одним из самых гнусных подонков, каких мне когда-либо приходилось видеть. Он занимал теплое местечко в одной из каучуковых фирм, но как будто потерял его и пустил себе пулю в лоб несколько лет спустя в Лондоне.
Тут безраздельно царствовал алкоголь, как и в большинстве здешних мест. И этих людей можно было понять. Неудивительно, что среди всей этой грубости и низменных страстей, живя в невероятной грязи, отрезанные от мира громадными расстояниями, отсутствием средств сообщения и непроходимыми джунглями, они искали спасения единственно доступным им способом — в вине.
Я часто виделся с генералом Пандо и всячески торопил его с приготовлениями к нашему отъезду. Мне хотелось как можно скорее приступить к работе.
— Не думаю, что вам удастся отбыть в Баию раньше чем через три-четыре недели, — сказал он. — А когда вы туда попадете, вам придется снова ждать, пока не поднимется вода в реке. Почему бы не использовать это время для предварительной разведки трассы железной дороги между Порвениром и Баией? Вы оказали бы этим немалую услугу правительству.
Обсуждая с ним детали работы по демаркации границы, я решил начать с отрезка реки Акри, вернуться в Риберальту и нанести границу на карту. Затем отработал бы среднюю часть границы и снова вернулся в Риберальту для чертежной работы. И, наконец, я провел бы работу на участке реки Абунан. Месяц должен был уйти на картографические работы, какое-то время на дорогу туда и обратно и по шести месяцев — на каждый отрезок границы. В итоге выходило, что вся работа займет два с половиной года, как примерно и предусматривалось сроком договора.
Один таможенный чиновник, заболевший бери-бери, вернулся из района Акри, и я спросил его,
