Маршал Саундерс - Красавец Джой
— Правда, дороги — важный вопрос, — сказал Гарри. — Знаете, как мы с отцом его решаем? Мы прежде участвовали в собраниях, обсуждающих способы исправления дорог, но там велись только нескончаемые споры о том, сколько надо купить машин для выкорчевывания пней, да сколько надо нанимать землекопов; важнее ли иметь в виду только практические потребности фермера или строить дороги по всем правилам инженерной науки. Нам надоело слушать эти толки, и мы решили сами взяться за дело. Хорошие дороги — важное условие для удобной жизни, а кроме того, они сохраняют силы наших извозных животных.
Глава XX
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ЗА ЧАЙНЫМ СТОЛОМ
Я наблюдал из-под стула Лоры за говорившими и видел, с каким одобрением Макевель смотрел на Гарри, слушая его, несмотря на то, что на словах он как будто немного посмеивался над ним.
Когда Гарри умолк, он воскликнул:
— Вы правы, Грей. Хорошие дороги, школы, библиотеки, собрания молодежи превратили бы деревню в чудесное место для всякого, и многие покинули бы город ради такой деревни. Ведь люди идут в города не только за лучшим заработком, но и за развлечениями, которые им сулит город.
— Вопрос, видите ли, не так прост, однако, — сказал Гарри, — мы невольно должны коснуться жгучего вопроса насчет капитала и труда. В Нью-Йорке, Макевель, мне пришлось работать в больницах. Там я немало видал не только немощных стариков, но и молодых людей, которых непосильная работа сломила во цвете лет. Тут были рабочие с шахт, плотники, каменщики и всякие другие люди, живущие всю жизнь тяжелым трудом. Они отдали жизненные силы на службу людям, а сами стали калеками. Перебиваясь со дня на день, оторванные от семей, они видели только труд и лишения, не имея никогда возможности уйти из этой жизни до тех пор, пока болезнь не свалила их. Нет, не так мы живем, как должны бы жить!
— Хорошо, Гарри! Я с тобой вполне согласен, — раздался за нами голос господина Вуда.
Гарри встал и предложил стул отчиму.
— Нет, спасибо! — сказал господин Вуд. — Твоя мать зовет всех к чаю. Горячие оладьи простынут и не будут вкусны.
Все пошли в столовую, и я за ними.
— Знаешь, Гарри, кто еще переселяется в город? — спросил господин Вуд.
— Кто? — спросил Гарри.
— Дан Вильсон. А он пьет и совсем обленился, опустился совсем. Я его видел сегодня. У него больная жена, и они очень бедствуют. Он сказал мне, что ему надоело рубить дрова, а в городе он надеется найти работу полегче.
Гарри задумался. Макевель заметил, что Дан Вильсон в городе совсем с голоду погибнет.
— Именно так, — сказал господин Вуд, садясь за стол и глядя на свои загрубелые от работы руки. — Я удивляюсь на нынешнюю молодежь, как она боится ручного труда. За книгами готовы сидеть до полного истощения сил; учатся, пока не станут похожи на пустую куколку, а здоровый ручной труд считают для себя старомодным, несовременным. Хотел бы я знать, как бы в здешней лесной глуши выросли все наши фермы и селения, если бы наши предки уселись на прибрежных скалах и углубились в чтение книг, придумывая способ жить, трудясь как можно меньше.
— Слушай, отец, — вступилась госпожа Вуд, — ты, кажется, нападаешь на современную молодежь. Разве Гарри сидит, сложа руки? Он такой же работник, как ты сам.
— Женское рассуждение! — воскликнул господин Вуд, смеясь. — Современное поколение в ее глазах — это сын, а прошлое — муж. Я, милая Гетти, не считаю всех нынешних молодых людей лентяями, но я спрашиваю тебя: скажи, чем будут живы все наши молодые чиновники и адвокаты, если Бог не пошлет нам побольше фермеров? Все слышишь теперь о том, что свет становится здоровее и добрее, а на самом деле мы вынуждены больше прежнего воевать и плодить преступников, должны объедаться, а то нашим студентам-медикам придется по окончании курса идти милостыню просить.
— Неужели вы против образования? — спросил Макевель.
— Нет, нет! Взгляните на Гарри, он учится изо всех сил, и я его за это хвалю. Но он останется простым фермером. Он лучше меня будет работать на земле, благодаря тому, что он больше моего знает. Образование — помощь всякому человеку. Я хочу сказать, что мы теперь слишком удалились от простого ручного труда наших дедов и отцов.
Занятые чаем и разговором никто не заметил, что я забрался под чайный стол. Я же не мог забыть моего страха и подсел ближе к Лоре, чтобы охранять ее от зеленой твари в кармане Макевеля.
Прошло не знаю сколько времени, как вдруг Лора вскрикнула. Я вскочил к ней на колени и увидал, что по скатерти ползет противное зеленое чудовище, как мне показалось прямо на Лору. Я вспрыгнул на стол, попал передними лапами в блюдо с желе, опрокинул задними тарелку с пирожками, но успел схватить зубами зеленую гадость как раз в середине ее туловища. Хвост ее застрял в молочном кувшине, а тонкий язык был угрожающе направлен на меня.
— Брось, брось, Джой! — испуганно крикнула мне Лора, между тем как Макевель ударил меня по спине, заставив выпустить врага из зубов.
Господин Вуд покатывался со смеху, госпожа Вуд с ужасом обозревала беспорядок, произведенный на ее столе. Лора велела мне сойти на пол и стала помогать тетке убирать со стола. Я чувствовал, что сделал что-то не совсем приличное, и, пристыженный, вышел в переднюю. Там Макевель сидел на диване и перевязывал спину своему любимцу полосками полотна, нарванными от носового платка. Он не знал, что хотя я схватил странное животное за спину, но старался не слишком поранить его. Макевель сердито взглянул на меня и сказал:
— Негодяй! ты исцарапал мою хорошенькую змейку.
Я так обиделся на его слова, что стал в угол, повернувшись головой к стене.
Спустя немного времени Макевель вернулся в столовую, и все собрались к чайному столу. Я слышал, как господин Вуд сказал веселым голосом:
— Послушайте, Макевель, собака поступила правильно: она хотела защитить свою хозяйку, и действительно, змеи бывают опасны. Где Джой? Джой, поди сюда!
Но я не трогался с места, пока Лора не пришла за мной.
— Милый ты мой старина! — сказала она, нагнувшись ко мне: — ты верно, знал, что змея сидит подле нас?
Ее слова утешили меня, и я пошел за ней в столовую, где господин Вуд посадил меня рядом с собой и стал угощать меня то тем, то другим кусочком. Макевель развеселился и болтал очень оживленно.
— Добрый Джой, — сказал он, — извини меня за то, что я был груб с тобой. Ты ведь не знал, что моя бедная змейка только искала что-нибудь поесть. Госпожа Вуд заколола мои карманы, и змея не выйдет больше оттуда. Знаете, госпожа Вуд, как моя змейка попала ко мне?
— Нет, — отвечала хозяйка, — вы мне не рассказывали этого.
