Хайнц Зильман - В стране драконов и сказочных птиц

Платипус попадает в свою нору через туннель, вход в который обычно расположен под водой и который он выкапывает сам точно по размеру своего тела. Туннель заканчивается просторной жилой камерой. Перед тем как отложить яйца (их у утконоса бывает от одного до трех) с мягкой пергаментообразной оболочкой, самка замуровывает вход в свое жилище. Только нестерпимый голод может заставить животное на короткое время покинуть кладку и выйти из норы, причем открывание и последующее запечатывание входа требует немалого труда. Иногда самка не покидает яйца до конца насиживания.

Плавательные перепонки на передних лапах утконоса настолько велики, что он вынужден ступать при ходьбе на подогнутые пальцы, чтобы не повредить нежную кожу перепонки. Соблюдать осторожность приходится и при копании когтями. На задних лапах самцов имеется острый шип и ядовитая железа, секрет которой выпрыскивается и может ослепить или одурманить преследователя. Уверяют, что в таких случаях дело нередко кончается гибелью напавшего.

Из-за красивого блестящего меха утконосы чуть не поплатились жизнью. И лишь когда в результате безжалостного истребления их положение стало почти катастрофическим, власти наконец-то спохватились. Сейчас закон строго карает солидным штрафом даже куплю-продажу и владение шкурой платипуса. Благодаря столь действенным мерам утконосы благополучно размножаются.

* (Клюв у уток тоже обильно снабжен нервными окончаниями и специальными осязательными тельцами, так что вместе с клювом утконоса представляет прекрасный пример конвергентного развития (независимого возникновения сходных черт строения в связи со сходной функцией).)

Первые колонисты в Австралии приняли ехидну за родственника ежа или дикобраза. Однако позже более тщательные исследования показали, что ехидна вместе с утконосом является древнейшим млекопитающим нашей планеты. Оба откладывают яйца с белой скорлупой, похожие на яйца рептилий. В противоположность утконосу, ехидна распространена -по всей Австралии, за исключением голых пустынь. Ее можно встретить довольно часто, поскольку преследуют ехидну лишь немногие, еще живущие охотой аборигены. Сильные пальцы на лапах служат ей как лопаты для рытья, и она может удивительно быстро, прямо на глазах, исчезнуть в рыхлой земле. Ехидны специализировались на ловле насекомых. Своими длинными когтями они вскрывают гнездовые камеры муравьев и даже твердые, как камень, постройки термитов, чтобы добраться до живого корма. Затем из вытянутой в трубку морды высовывается длинный червеобразный язык - ловчий аппарат зверька - покрытый клейким секретом. Им ехидна легко достает насекомых из их убежищ. Для размельчения пищи вместо зубов у ехидны имеются поперечные роговые гребни.

Дикообраз

Добыча пищи

Лишь в 1884 году немецкий зоолог Вильгельм Гааке, ставший позднее директором Франкфуртского зоопарка, обнаружил подобные особенности и у австралийской ехидны (Tachyglossus aculeatus). Оказалось, что этот "невозможный" еж тоже откладывает яйца, только прямо себе в сумку, для чего сворачивается в клубок. Через 7-10 дней в сумке из яиц вылупляются детеныши. Они остаются там еще в течение почти девяти недель. Затем у них появляются иглы, и они покидают свое убежище, чтобы начать самостоятельную жизнь, которая иногда длится до 50 лет. Именно столько прожила одна ехидна в зоопарке Филадельфии.

Вомбат - тоже сумчатое млекопитающее, активное почти исключительно ночью. Он живет в сложно разветвленных норах и питается преимущественно зеленью и корнями растений. Интересное приспособление имеет сумка вомбата: ее отверстие направлено не вперед, а назад, так что при копании земля не попадает в нее.

Вомбат

Сова

Инкубатор изобрели птицы

К чудесам Австралии можно отнести и три вида птиц, которые ко времени откладывания яиц строят объемистые земляные сооружения до 5 метров высотой и 15 метров в поперечнике. Никто из птиц, кроме сорных кур (они родственны куриным), подобными делами не занимается. Но мало построить, необходимо еще точно регулировать температуру в гнездовой куче. Она зависит от положения солнца, затененности места, времени года и условий погоды. Птица точно знает, что она должна делать в том или ином случае.

В соответствии с условиями она укладывает внутрь земляной кучи большее или меньшее количество листьев, травы, папоротника и другого материала, при гниении которого выделяется необходимое для развития яиц тепло. Туда самец и закапывает отложенные самкой яйца.

Австралийский орнитолог Гарри Фрит, начальник отдела природных ресурсов Управления научных и промышленных исследований, основательно изучил удивительный феномен - изобретенный птицами инкубатор. Его сотрудник Дэвид Робинсон привел меня к гнездовой куче глазчатой сорной курицы. Нам пришлось приложить немало усилий, перетаскивая гору песка на изнуряющей жаре. Первые яйца мы откопали примерно на глубине 50 сантиметров. Они были завалены полусгнившими эвкалиптовыми листьями и ветками, разложение которых обогревало кладку. Рано утром, прежде чем воздух слишком сильно накалится солнцем, самец вскрывает инкубатор, чтобы измерить температуру. Гарри Фрит выяснил, что птица поддерживает температуру в инкубаторе постоянной, всегда равной примерно 35° С. Истинное чудо, как это ей удается. Наблюдая за поведением сорных кур во время откладывания самкой яиц, установили проявление удивительного инстинкта. Чтобы песок не сыпался в яму с яйцами, самец снимает песок с кучи постепенно, слой за слоем.

Поведение сорных кур при откладке яиц

Самец тоже учауствует в этом прочессе

Первое яицо было обнаружино на глубине 50 сантиметрах

Когда мы занялись съемками странной жизни глазчатой сорной курицы (Leipoa ocellata), которая инкубирует свои яйца в кучах песка среди зарослей сухого буша, мне помогал советами и делом австралийский орнитолог Гарри Фрит. В путешествие по эвкалиптовой саванне к северу от маленького, быстро растущего вверх городишка Гриффит в Новом Южном Уэльсе он послал с нами своего сотрудника Дэвида Робинсона. Местность, куда мы направлялись, была охраняемой территорией. Попасть туда можно было с разрешения уполномоченного по охране природы в Гриффите. Дэвид, наш проводник, посчитал эту формальность не обязательной. Он мог пробыть с нами всего два дня и хотел использовать все это время на поиски подходящего для съемок инкубатора.