Виталий Очев - Тайны пылающих холмов
Карлики из Оренбуржья и с Донской Луки
Существовали давным-давно на земле маленькие ящеры, которые получили название проколофонов. Когда я говорю о них, мне всегда вспоминается басня Крылова «Лягушка и вол». Подобно тому как лягушка попыталась напыжиться и сравниться по величине с волом, проколофоны, так сказать, пытались угнаться в эволюции за предками млекопитающих зверозубыми. Эти маленькие тупорылые ящеры принадлежали к группе котилозавров, то есть к тем очень примитивным пресмыкающимся, от самых ранних представителей которых произошли все остальные группы класса. Большинство котилозавров вымерло еще в палеозое, не выдержав конкуренции с более высокоорганизованными соседями. Но проколофоны попробовали «дать бой посерьезнее» и дотянули до самого триаса. Подобно млекопитающим, они «решили заиметь» коренные зубы со сложной коронкой. И вот, когда в начале мезозоя уже исчезли почти все древние палеозойские рептилии, проколофоны, расселившись из лесов на обширные открытые пространства, продолжали существовать рядом с зверозубыми и «щеголяли перед ними» почти такими же сложными зубами, легко дробившими самую твердую пищу. Но вот вторичного неба проколофоны не приобрели и так и не научились по-настоящему жевать. В конце триаса и они сдали свои позиции — исчезли, не оставив потомков.
Сверху — скелет проколофона, найденный в Южной Африке. Снизу — реконструкция внешнего вида проколофона гипсогнатус из триасовых отложений Северной Америки.
Остатки проколофонов нашли еще в прошлом веке в Западной Европе, Англии, Южной Африке, а сравнительно недавно — в Америке и Китае. У нас в стране долгое время были известны только палеозойские предки этих животных, открытые И. А. Ефремовым. Настоящих же триасовых проколофонов нашли совсем недавно (в 50-х годах нашего века) в отложениях Времени Великих Рек. Их разрозненные косточки обнаружили казанские геологи на реках Ветлуге и Кобре (притоке Вятки). Тогда это была сенсация. Одно из животных, от которого в руки ученых попал череп, было названо П. К. Чудиновым и Б. П. Вьюшковым тихвинския в честь известного геолога профессора Казанского университета Е. И. Тихвинской. Сейчас остатки маленьких ящеров, подобных тихвинскиям, в обилии известны на всей восточнорусской равнине. Но в годы моих первых раскопок в Оренбуржье их находки считались уникальными. И, когда мне удалось отыскать проколофонов в овраге Кызыл-сай, это была большая удача.
Шел самый первый год моих самостоятельных раскопок, когда приходилось еще трудиться в одиночестве. Утомившись на жаре над скелетом крупной псевдозухии, я кончал день на соседнем вниз по оврагу обнажении. Надо сказать, что раскопки делятся на скучные и веселые. Скучная раскопка — это когда или костей мало, или извлекать их очень трудно и утомительно. Захоронение псевдозухии в Кызыл-сае, хотя его и нельзя было назвать скучным, утомляло очень сильно. И вот, умаявшись, я перебирался на веселую раскопку: здесь порода была рыхлая и сыпучая, легко поддавалась ножу, костей много, и к тому же они были мелкие и многообразные (что меня особенно привлекало). То и дело находишь что-то новое, нередко загадочное. Вот такой веселой раскопкой я и занимался, перейдя на соседнюю крутую стенку рыхлого зеленоватого песчаника, обрушившуюся весной. Перед ней возвышалась груда крупных глыб. Здесь встречались зубы псевдозухии, лабиринтодонтов, двоякодышащих рыб, косточки конечностей каких-то мелких ящеров.
Во второй половине дня, когда солнце уже заходило и жара начинала сменяться живительной вечерней прохладой, я обычно успевал часа два поблаженствовать на веселой раскопке. И здесь наиболее интересные находки встречались совершенно неожиданно. Однажды я уже намеревался закончить работу, так как начало темнеть и стало трудно различать мелкие кости. Через овраг пошло к ближайшей деревне стадо коров. Я сидел на вершине осыпи и ждал, когда освободится дорога. Коров было много, и они, как назло, не торопились. Некоторые останавливались и подолгу с бессмысленным любопытством смотрели на меня. Я с досадой нетерпеливо озирался вокруг и неожиданно увидел в нескольких шагах от себя торчащую из песчаника маленькую косточку. Это оказалась челюсть тихвинскии. На следующий день мне попалась еще одна.
Но самую интересную находку удалось сделать через несколько лет. Это был новый ранее неизвестный род проколофонов, который я назвал целодонтогнатус, то есть характеризующийся челюстями с зубами долотообразной формы. Однако разыскать его мы сумели уже не в Оренбуржье, а на излучине Дона.
В глубоких оврагах, впадающих справа в долину Дона, обнажаются высокие отвесные стены ослепительно белых плотных известняков. Это окаменевший ил, накопившийся на дне древнего каменноугольного моря, когда-то бушевавшего над просторами нашей страны. На известняках залегает толща красных глин и желтых косослоистых песков. Это отложения низовьев большой реки раннетриасовой эпохи — Времени Великих Рек. Река несла свои обильные воды среди белоснежных обрывов каменноугольных известняков и впадала в Южное море, волны которого шумели где-то недалеко к востоку от Донской Луки.
В одном из оврагов — балке Липовской — вскоре после Великой Отечественной войны геолог Ф. П. Пантелеев нашел среди косослоистых песчаников обломки костей древних животных. Я вместе с доцентом Саратовского университета Сергеем Павловичем Рыковым несколько лет раскапывал и изучал это местонахождение. Оно принесло ранее неизвестные весьма диковинные находки.
В балку Липовокую мы обычно приезжали весной. Донская Лука была местом ожесточенных боев с фашистами. Над берегом повсюду сохранились следы окопов. Еще до сих пор на земле попадались стреляные гильзы, осколки снарядов и мин, гранаты и прострелянные немецкие и русские каски. Раньше в балке был поселок, но война все сравняла с землей. Остались лишь одичавшие сады, и они встречали нас белым цветом и медовым запахом. Прямо в балке разбивали мы палаточный лагерь и начинали раскапывать пласты глины и песка, обнажавшиеся в коротких боковых отвержках.
Никогда до сих пор не видел я в речных толщах такого обилия костей. Видимо, огромное количество животных, обитавших в густых прибрежных зарослях и пойменных водоемах, гибло в то время при сезонных паводках и засухах, и их бесчисленные останки сносились рекой в низовье вместе с массой песчаных осадков.
Эта раскопка была из числа веселых — копаться в ней было интересно, материал шел беспрерывно. Встречалось множество костей хорошо знакомых по Оренбуржью зверей. Но нашлись и новые обитатели Времени Великих Рек: еще неизвестные нам ящеры-лилипуты, многообразие которых было, по-видимому, очень велико. Около устья балки в прослое песчаника среди красных глин нам попалась очень маленькая челюсть, которую и разглядеть-то как следует без лупы невозможно. Она принадлежала животному, обладавшему удивительными особенностями. Это животное имело клюв, подобный черепашьему, но задняя часть его челюстей в то же время несла похожие на лопатки зубы. Высоко расположенные на черепе ноздри свидетельствовали о водном образе жизни. Мы назвали этого карлика доницепсом (в честь реки Дон, на которой он был найден). Его родственные связи с другими животными до сих пор остаются загадкой.
