Илья Гурвич - Таинственный чучуна
Объезжая заимки по Русско-Устинской протоке, я услышал несколько таких же рассказов.
«Худой чукча раньше приходил, — рассказал мне на заимке Карсино Алексей Черемкин. — Уводил, говорят, оленей, таскал рыбу, айданил (безобразничал), пугал людей, кричал, свистел, хохотал. Не слышал, чтоб он кого-нибудь убил. На таком чукче надета завитая ровдуга. Теперь о них не слышно, наверно, пропали».
Кто же такие «худые» чукчи? Почему их убивали, почему они появлялись около русскоустинских заимок?
В известной мере на эти вопросы как будто бы ответил Николай Григорьевич Чикачев, уроженец поселка Русское Устье, счетовод колхоза «Победа». Видимо, предания старины его давно интересовали. Он признался мне, что сам не раз расспрашивал стариков, откуда пришли предки русских на Индигирку, и узнал, что Чикачевы будто бы происходят от зырян, а другие, например шелоховские, выходцы из Астрахани. Его рассказ «Худой чукча» отличался особой обстоятельностью.
«В старое время русскоустинцы баяли, что летом по тундре ходят какие-то люди. Их называли худыми чукчами. Приходили они с Чукотского Носа, чтобы показать перед своими товарищами удаль, а некоторые — чтобы разведать пастбища для своих оленей. Чукча такой одевался в одежду из ровдуги, на ногах носил ровдужные торбаса. При себе имел лук и костянки (стрелы). Переправлялся через реки на каких-то пузырях. Говорят, то чукчи были разные — одни с очень короткими шеями, их называли миравдами. Большей частью они встречались далеко от населенных пунктов. К домам подходили только в ночное время. Воровали юколу, ели в сыром виде. Костры не разводили. Чукчи очень быстро бегали. Верили, что если снять ремень от штанов чукчи и опоясаться им, то можно так же бегать. При виде охотников худой чукча скрывался. Иногда и нападал. Ночью угонял лошадей (в Русском Устье держали лошадей). Но не было случаев, чтобы чукча убил человека. А охотники их убивали часто. Если кто-нибудь убил чукчу, то не говорил об этом в течение трех лет. Такой обычай. Если убивший расскажет раньше срока, то ему снятся кошмарные сны. На том ружье, из которого охотник убил чукчу, он делает напильником зарубку. Если не сделает, то у него появляется желание стрелять в каждого.
Рассказывал в свое время Семен Киселев, что пошел он в сентябре месяце пасти ладить, взял нож и топор. Пришел и видит, что спит человек на земле. Он узнал, что это худой чукча. Подполз к нему и заколол? после чего похоронил и нож, которым заколол, закопал вместе с ним. Таков обычай. Большей частью чукчи погибали, а некоторые возвращались на родину и принимали образ порядочного человека.
Жили на Алазее недавно три чукчи Араро, Китовья и Летовья. Они рассказывали, что в молодости тоже ходили «худыми» чукчами на Индигирку. Говорили, в каких местах они были, каких людей видели и от кого и что воровали. Между прочим, Араро был самым богатым человеком на Алазее».
Из рассказа Чикачева следовало, что неизвестные пришельцы, нарушающие покой жителей, — оленеводы, разыскивавшие новые пастбища. Это, пожалуй, было какое-то рациональное объяснение загадочного поведения «худых» чукчей.
Старики на заимках Крута, Островок, Толста, Осениново подтвердили основные положения рассказа Николая Гавриловича. Убийство чучуны, или «худого» чукчи, будто бы сравнительно недавно было совершено покойным Семеном Киселевым. Все соглашались, что оленеводы Араро и Китовья похвалялись своими похождениями в образе «худых» чукчей. Со смехом рассказывали, как некий Егорчан из усть-янских крестьян как-то через людей получил подарок мясом от Араро. Дело было в том, что последний незаметно подошел к его заимке, схоронился между кочек, взял рыбину и ушел. Зимой решил вернуть долг.
Надо сказать, что русскоустинцы хорошо знали своих восточных соседей — алазейских чукчей, ездили к ним по торговым делам и сами приветливо принимали гостей. Однако последние около Русско-Устинской протоки появлялись редко, так как здесь не было хороших пастбищ. Араро и Кетовья были главами чукотских стойбищ, перекочевавших из Восточной тундры в район между Колымой и Индигиркой. Разумеется, они обследовали новые места до переселения. Но нужно ли им было, скрываться? За несколько верст от заимок русских старожилов или стойбищ эвенов «разведчики» могли не опасаться быть кем-либо встреченными. Да и встреча им ничем не грозила. Каждый приехавший, как мы уже говорили, согласно неписаному закону тундры, — гость. Его поят чаем, угощают рыбой, мясом, дают кров. Может быть, владельцы стад дурачили простодушных русскоустинцев?
В низовьях Индигирки в лесотундровой зоне обитали эвены и якуты. Интересно было узнать, что они думают о «худых» чукчах. Вскоре мне представилась возможность побеседовать с эвеном Николаем Лебедевым из Кункугурского рода, кочевавшего между Индигиркой и Алазеей.
«Говорят, ходили раньше такие, теперь нет. Шибко прыгали, могли через Индигирку перепрыгнуть. Всегда с копьем. Охотился такой чукча с луком. И зверя убивал и человека. Его тоже убивали, но тайно. Об этом нельзя говорить — грех. Одевался чукча в сырые шкуры. Сохли шкуры на нем. Лицо красное, темное, как железо. Зачем ходил к нам? Наверно, землю искал или так охотился».
В якутском поселке Аллаиха рассказы о «худых» чукчах (их называли и чучуной) пользовались широкой известностью. Врагами этих чукчей считались русскоустинцы. Записанная здесь легенда выглядела иначе.
«Чучуна есть волшебство земли. Он большой, без крови, с очень тяжелым запахом, глаза как будто продольные. Появляется незаметно, крадучись между кочек. Ворует рыбу, ребят, женщин. С человеком не разговаривает. Свистит. Одежда прилегает к телу, обмотан шкурой, как трубка у якутов. Иногда его убивают. Мой друг тоже убил. Имя не буду называть. Работал он один на строительстве дома в Русском Устье. Собаки лаяли подряд несколько дней. Никак не мог уснуть. Однажды во время работы кто-то на него кинулся. Обхватил плечи. Друг вскрикнул и упустил топор. Потом скинул с себя нападавшего, стал его душить. Победил. Бросил на землю, пнул ногой. Стал тот корчиться. Побежал к людям, рассказал. Подошли посмотреть. Правда, лежит убитый чучуна. Собаки потом разорвали его и съели. Ну а друг заболел. Болело сердце, дрожали кости».
Более правдоподобный рассказ поведал Рожин. Он хорошо говорил по-русски, не раз бывал на Колыме.
«Чукчи, как знаете, люди бродячие. Кочуют, по нескольку лет в нашу сторону, потом опять уходят на Чукотку. Вот чтобы узнать места, сюда тайно приходил, как дикий, богатый оленевод Атувья. Говорят, такие чукчи бродят по тундре, скрываясь от людей. Их убивают — больно вредные. Они тоже убивают. Атувья, разведав местность, пригнал своих оленей уже как обычный чукча. Стал кочевать с нашими».
