Станислав Старикович - Зверинец у крыльца
Среди четвероногих есть подлые твари, но предательство собаки — дело неслыханное. Наоборот, ради обожествленного хозяина они готовы на все. Борис Рябинин в книге «О любви к живому» рассказывает про величественнейший, благороднейший поступок собаки, хозяев которой фашисты бросили в концлагерь. Сеттер Сильва каким-то немыслимым образом разыскала лагерь, куда заточили ее хозяев. Она прорыла ход под колючей проволокой и по ночам (днем застрелит охрана!) приносила вконец изголодавшимся людям то косточку с остатками мяса, то сырую морковку. Сама Сильва была худющей, как скелет.
А вот другой кормилец — спаниель, живший в Париже в начале века. Он добывал клиентов мальчику — чистильщику обуви. Пес пачкал в луже мохнатые лапы и как бы нечаянно наступал на башмаки прохожих. Если же клиентов было вдоволь, мирно лежал возле своего маленького хозяина.
Еще в древние времена воспевали собачью преданность: например, Плутарх славил Меламфита, который уплыл в море вслед за своим господином, не взявшим его на корабль. А единственному оставшемуся в живых боевому псу, спасшему Коринф от внезапной атаки врагов, из казны выдали дорогую награду: массивный серебряный ошейник с надписью: «Защитник и спаситель Коринфа».
Какой же тогда ошейник (золотой, бриллиантовый?) нужно было надеть на Дика? Эта овчарка в трудные годы Великой Отечественной войны по запаху взрывчатки нашла 12 тысяч немецких мин и огромную бомбу с часовым механизмом, спрятанную фашистами в фундаменте Павловского дворца под Ленинградом. Не менее знаменит «ратный труд» небольшой серенькой Дины. Она вместе с ефрейтором В. Ненашевым обезвреживала мины, доставляла донесения, ходила в немецкий тыл, подорвала фашистский эшелон... После войны Дину прикомандировали к музею боевой славы. Здесь она дожила до глубокой старости.
Хорошая собака-ищейка — это
точный прибор, и обращаться с ней
надо именно как с точным прибором.
Р. X. Райт. Наука о запахах
Эти слова для собак не унизительны — точным прибором дорожат.
Наш живой прибор — не чемпион по объему обонятельных луковиц: у человека они занимают 0,125 см3, у кошки — 0,375, у собаки — 1,25, а у лошади — целых 5,0 см3. Но острота обоняния зависит не только от объема луковиц, но и от размера их поверхности. А ее увеличивают выступы — специалисты именуют их этмоидальными раковинами. У копытных животных восемь таких раковин, у ежа — пять, у людей — лишь две, а у собаки — шесть основных и несколько добавочных. В результате поверхность обонятельного аппарата таксы в 15 раз больше, чем у человека, кажущегося рядом с ней великаном.
Строение обонятельных органов изучено неплохо, но все-таки как именно собака нюхает, еще доподлинно неизвестно. На этот счет есть лишь гипотезы. Они довольно сложны, и их описание может показаться скучным. И все же потерпите — это лишь несколько абзацев.
Изнутри собачий нос всегда мокрый — он покрыт жидкостью, активно поглощающей газообразные вещества. Эта жидкость захватывает очень малую толику вдыхаемых молекул — остальные проходят в легкие. Однако этого собаке достаточно, чтобы понять, чем пахнет.
Что же происходит с этими молекулами? Думают, что запах зависит от адсорбционных свойств веществ и обонятельные клетки различают вещества именно по этим их свойствам. Есть и мнение, будто он предопределен тем, что молекулы, поглощенные пигментом обонятельных клеток, вибрируют, отчего пигмент меняет цвет. С этой точки зрения механизм восприятия запаха сходен с механизмом восприятия цвета. Новейшее предположение по поводу работы собачьего носа состоит в том, что в напичканных ферментами обонятельных клетках могут идти обратимые изменения белков и соответствующие электрические сигналы передаются по нервным волокнам.
Все еще больше запутывается, если вспомнить, как легко собаки сортируют запахи — выделяют из них нужный. У нас самый сильный запах обычно забивает остальные, а они распознают капроновую кислоту среди других жирных кислот. Если «четвероногим приборам» дать довольно распространенный фармакологический препарат фенамин, через полчаса нюх еще более обострится. Действует фенамин долго — несколько часов. А чтобы ищейка лучше дифференцировала, различала запахи, ей в случае необходимости скармливают смесь фенамина с раствором брома. Пропорции и дозы стимуляторов не указываются по понятной причине — не следует любителям экспериментировать.
Запах запаху — рознь: чувствительность собачьего носа возрастает по мере роста числа углеродных атомов в молекуле веществ, которыми она заинтересовалась. И при всем том собака малочувствительна к растительным запахам. Это и хорошо — аллергического сенного насморка у нее не бывает. Это и плохо — возможно, она не знает, как пахнут розы или ландыши. А собственно говоря, чем плохо? Эволюция нарочно настроила ее нос на запах добычи. Для раздражения обонятельной клетки ее носа хватит одной-единственной молекулы масляной кислоты. К этому стойкому компоненту пота она в миллион раз чувствительнее человека. И чем больше взмокло преследуемое животное, тем сильнее аппетитный, с точки зрения нашего четвероногого друга, запах.
Запахи бывают жесткими и нежными, приятными и отталкивающими, они нас радуют и раздражают. Они меняют настроение и глубинную деятельность организма. Например, благоухание жаркого не только увеличивает слюноотделение — сами того не замечая, мы начинаем быстрее дышать. Есть и более странные воздействия — запах камфары повышает чувствительность к зеленому цвету, запах аммиака усиливает боль. Вероятно, у собаки все это во сто крат острее. Она живет в мире запахов; от нее он неотделим — после перерезки обонятельных путей пес обычно не протянет и месяца.
Ищейки находят преступников по следу. Это знают все. Но не всем известно, что на каждом отпечатке обуви остается по крайней мере 2,5 м молекулы алифатических кислот, выделенных ступней и проникших сквозь подметку и швы ботинка. С городского асфальта эти молекулы улетучиваются быстрее, чем с окаймленной травой тропинки: на природе пес может взять след и через сутки после происшествия. Боковой ветер относит запах: собака бежит рядом со следом и на поворотах теряет его. Дождь вообще смывает частицы запаха, и ищейка впадает в растерянность. Зато снег ей мешает мало: при снегопаде хорошо натренированная розыскная собака уверенно идет по следу, даже если его замело 12-сантиметровым сугробом.
А вот зрение у собак неважное. Они вообще подслеповаты — человека увидят, когда он подойдет метров на 300. Часто уверяют, будто у собак черно-белое зрение. Конец нелепому заблуждению (вспомните хотя бы волка, боящегося красных флажков) положила биолог В. К. Шепелева. В «Очерках функциональных свойств анализаторов диких млекопитающих» («Наука», 1971 г.) она не только обобщила разрозненные сведения, но и описала свои опыты с несколькими видами животных. Хорек Пуся до того был замучен сменой условий эксперимента, что обиделся, залез на шкаф и просидел там десять часов. Нервы у собак Жучки и Кокоши оказались покрепче, хотя экспериментатор всячески старалась сбить их с толку. Например, зеленый цвет то ничем не «пах», то отдавал камфарным или тополевым маслами. И все-таки Жучка и Кокоша, когда было нужно, отличали зеленый цвет от четырех других цветов разной интенсивности.
