Жан-Анри Фабр - Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

Опрокинувшись головой вниз, цикада повисает, удерживаемая лишь концом брюшка, все еще заключенным в чехол. Она бледно-зеленая с желтым оттенком, ее крылья отвисли и растягиваются: все сильнее и сильнее приливает в них жидкость. Наступает время освобождения брюшка. Цикада выпрямляется, изгибается, цепляется передними ногами за сброшенную кожицу и перевертывается головой кверху. Теперь у нее есть новая точка опоры — передние ноги. Цепляясь ими, она вытягивает конец брюшка из старой кожицы.

Все! Всего полчаса заняло это превращение. Цикада полностью освободилась от кожицы нимфы. Но как еще мало она похожа на ту, какой вскоре станет. Ее крылья распущены, они тяжелые и влажные, жилки зеленые. Спинка едва буроватая, а остальное тело бледно-зеленое, местами даже беловатое. Нужно много солнца, нужна длительная воздушная ванна, чтобы насекомое окрепло и окрасилось.

Цикада прицепилась к сброшенной кожице передними ногами и висит, покачиваясь от ветра. Проходит около двух часов, пока начнется потемнение окраски. Оно протекает очень быстро: уже через полчаса цикада приобретает свой обычный цвет. Нимфа всползла на ветку и укрепилась на ней в девять часов утра, а цикада улетела на моих глазах в половине первого. Сброшенная кожица осталась на ветке. Она держится здесь так крепко, что ее не всегда срывают даже осенние ветры.

Для превращения нимфе нужно прицепиться к ветке. Притом в определенном положении: сначала головой кверху, потом перевернуться головой вниз. Что случится, если я помешаю нимфе принять нужное положение?

Я привязываю к задней ноге нимфы ниточку и подвешивав нимфу в стеклянной трубке. Она долго бьется, пытаясь перевернуться головой кверху, старается ухватиться крючками передних ног за нитку, на которой она висит. Иным это удается: кое-как перевернувшись, они превращаются в цикаду. Другие терпят неудачу. Иногда превращение начинается, но не может быть доведено до конца, и цикада погибает. Чаще же нимфа умирает еще до того, как появится первый разрыв покровов: погибает без малейшей щели в кожице.

Еще опыт. Я кладу нимфу в стеклянную банку с песком на дне. Она может ползать по песку, но ей не взобраться кверху по стеклянной стенке. Нимфа умирает: никаких превращений. Но бывают исключения: нимфа ухитрялась превратиться в цикаду, оставаясь на песке.

Такие случаи редки в природе. Возле колодца всегда найдется какой-нибудь кустик, и превращение занимает немного времени. Быстрота эта часто нарушала мои планы. Вот мне удалось увидеть нимфу, прицепляющейся к веточке. Я кладу ее вместе с веточкой в бумажный пакет и спешу домой. Всего четверть часа, и я дома. Открываю пакет: в нем сидит зеленая цикада. Проследить превращение нимфы в цикаду, сидя за столом в кабинете, никак не удавалось. Это приходилось делать в природе, тут же, где нашел нимфу.

Нимфа с такой быстротой превращается в цикаду, что невольно задаешь себе вопрос: как могли древние греки есть этих нимф? Аристотель пишет, что нимф ели. Но ведь для еды нужно наловить не один десяток, а превращение нимфы в цикаду происходит с изумительной быстротой. Однажды мы всей семьей отправились за нимфами, чтобы попробовать приготовить из них кушанье. Впятером мы добыли за два часа всего четыре нимфы. Чтобы помешать им превратиться в цикад, мы опустили их в стакан с водой и так принесли домой. Здесь мы поджарили их на прованском масле, попробовали. Их трудно было разжевать, такими жесткими они оказались. А ведь Аристотель, да и другие писали, что нимфы — лакомое блюдо. Очевидно, Аристотель повторил народные басни.

Песня цикады

Реомюр признается, что никогда не слыхал пения цикад. Их звуковой аппарат он изучал на мертвых насекомых. Но аппарат этот он описал так точно и подробно, что к реомюровскому описанию почти ничего не прибавишь.

У меня избыток того, чего недоставало Реомюру: по целым дням мне приходится слушать оглушительное пение цикад. Вблизи моего дома водятся пять видов цикад. Самая крупная из них — цикада обыкновенная.

Расскажу об ее звуковом аппарате. На нижней стороне тела самца, сейчас же за задними ногами, находятся две большие полукруглые пластинки, причем правая немного заходит на левую. Это крышки звукового аппарата. Приподняв их, мы увидим два широких углубления: одно — направо, другое — налево, так называемые «капеллы». Впереди они ограничены тонкой и мягкой перепонкой сливочно-желтого цвета, а сзади — сухой кожицей, отливающей радужными цветами, как говорят, «зеркалом».

Звука эти части не производят. Если срезать крышечки, разорвать желтые перепонки, повредить зеркала, то цикада не утратит способности петь, но сила звука уменьшится. Капелла усиливает звук дрожанием перепонок, изменяет его, то сильнее, то слабее приподнимая крышечку.

Настоящий орган пения находится в другом месте, и новичок не сразу разыщет его. На наружной стороне капеллы, на линии соединения брюшной стороны со спинной, находится отверстие, окруженное роговыми стенками и прикрытое опущенной крышечкой. Назовем его «окном». Оно ведет в резонатор, в полость, более глубокую, но менее обширную, чем капелла.

На спинной стороне цикады, тотчас же сзади места прикрепления задних крыльев, заметна небольшая выпуклость. Ее легко различить по матово-черному цвету, хорошо заметному на фоне серебристого пушка. Эта выпуклость — наружная стенка резонатора. Если в ней проделать небольшое отверстие, то обнаружится орган, производящий звук — «цимбала». Это маленькая сухая перепонка, овальная и выпуклая снаружи. Вдоль ее длинного диаметра проходит пучок из трех-четырех бурых жилок, увеличивающих упругость перепонки: она оказывается как бы в прочной рамке. Представим себе, что если потянуть изнутри это выпуклую перепонку, то она немного втянется, а потом снова быстро станет выпуклой. Следствием этого будет стрекочущий звук.