Новый Ной - Джеральд Даррелл
В Британской Гвиане имеется три вида муравьедов: большой, с длинным волосатым хвостом, свыше шести футов длиной; таманду, примерно размером с пекинеса; и карликовый, не больше восьми дюймов. Все три вида живут в совершенно разных растительных зонах. Большой муравьед предпочитает луга в северной части Британской Гвианы, а два других, лазящих по деревьям, обитают в лесах. Правда, таманду можно найти даже в тех районах, где ведется сельское хозяйство, но за карликовым нужно отправляться в самые дебри.
Чтобы поймать большого муравьеда, мне пришлось пролететь приблизительно двести миль в глубь страны. Самолет высадил меня у ранчо на берегу реки Рупунун. Там я заручился помощью необыкновенно умного охотника-индейца по имени Фрэнсис. Я объяснил, что мне нужно, и после длительных раздумий он сказал, что лучше ему одному отправиться на поиски муравьеда, а уж ловить его мы будем вместе.
Я согласился. Три дня спустя Фрэнсис вернулся и с сияющим видом сообщил, что его поход закончился успешно. В одном месте он отыскал явные признаки муравьеда: все муравьиные гнезда разорены его могучими челюстями.
И вот рано поутру Фрэнсис, я и мой приятель сели на коней и отправились в поход за муравьедом. До самого горизонта, окаймленного бледными зеленовато-синими горами, простирались золотые луга, сиявшие в лучах солнца. Мы ехали уже несколько часов, а все никаких признаков жизни, кроме пары крошечных коршунов, чертивших круг за кругом высоко над нами в голубом небе.
Я знал, что в лугах обитает немало животных, и был удивлен, почему никого не встретил. Но вскоре мы подъехали к огромной овальной котловине, на дне которой лежало тихое озеро, заросшее водяными лилиями и окруженное сочной растительностью и небольшими деревцами. Вот где жизнь била ключом! Воздух был наполнен звоном стрекоз, блестящие пестрые ящерицы шмыгали из-под копыт наших коней, зимородки сидели на мертвых сучьях, свисавших над водой, а в камышах и кустах, растущих вдоль берега, щебетало и порхало множество крохотных птиц. Мы проехали дальше, и я увидел на противоположном берегу десять аистов ябиру, каждый высотой примерно в четыре фута; опустив длинные клювы, они глядели на нас с неким торжеством. Когда мы миновали озеро и поскакали дальше по лугам, все вокруг снова затихло — слышался только стук копыт.
Я понял, в чем тут дело. Этим лугам недоставало воды, и все животные и птицы концентрировались по берегам больших и малых озер, которые встречались тут не так уж часто. Можно было проскакать много миль, не встретив никакой живности, но у любой водной котловины кипел настоящий праздник жизни.
Наконец около полудня мы достигли цели — небольшого уголка саванны, где, по словам Фрэнсиса, и жил муравьед. Он посоветовал нам развернуться в линию и скакать, производя как можно больше шума, чтобы выгнать муравьеда из гнезда и загнать в более низкую траву, где его легче сцапать. Мы помчались среди травы, достававшей нашим коням до груди, шумя и крича насколько хватало сил.
Почва под травой спеклась, словно кирпич, в ней было множество трещин и щелей; кони часто спотыкались, и каждый рисковал перелететь через голову и угодить под копыта. Вдруг Фрэнсис издал победный клич, и, взглянув в его сторону, я увидел, как что-то темное прыгает в траве прямо перед его конем. Мы с напарником тут же подскочили к нему. Муравьед — а похоже, это был именно он — старался углубиться в высокую траву, но нам удалось отрезать ему путь к отступлению и выгнать на открытый участок. Толстые щетинистые ноги зверя топали по земле, длинная голова, похожая на сосульку, моталась из стороны в сторону, а огромный хвост развевался позади как знамя.
Мы пустили коней в галоп. Я свернул в одну сторону, чтобы помешать зверю удрать в высокую траву, Фрэнсис — в другую и, пришпоривая коня, достал лассо. Поравнявшись с муравьедом, скакавшим во все лопатки, он кинул лассо, но, к сожалению, не рассчитал диаметра петли — он оказался слишком большим, и муравьед, благополучно проскочив через петлю, с шипеньем и фырканьем продолжил бег. Фрэнсис придержал коня, смотал веревку и снова пустился в погоню. Вновь поравнявшись с животным, он опять кинул лассо, и — вот удача! — зверь оказался в петле!
Фрэнсис тут же соскочил с коня. Стиснув зубы, он с трудом удерживал конец веревки, тогда как разъяренный муравьед ринулся со всех ног по густой траве, увлекая за собой обидчика. Я спрыгнул с коня и тоже ухватился за веревку. Я поразился, какая же силища заключалась в неуклюжих волосатых ногах этого зверя — он таскал нас за собою туда-сюда по саванне, пока мы окончательно не выдохлись, а веревка не изрезала нам руки.
Вдруг Фрэнсис, глянув через плечо, вздохнул с облегчением. Я тоже оглянулся и увидел, что борьба довела нас до небольшого, около двенадцати футов высотой, дерева — единственного на много миль вокруг. Тяжко дыша и обливаясь потом, мы подтащили к нему упирающегося муравьеда и крепко привязали. Когда я уже затягивал последний узел, Фрэнсис взглянул наверх и вдруг издал душераздирающий вопль. Я глянул туда же — и увидел в двух футах у нас над головами шарообразное осиное гнездо размером с футбольный мяч. Муравьед изо всех сил рвался с веревки, тряся и качая деревце из стороны в сторону. Не следует думать, что осам это очень нравилось — вся колония вилась вокруг гнезда, рассерженно жужжа. Мы с Фрэнсисом со всех ног бросились наутек.
Уверенные, что привязали зверя накрепко, мы вернулись к коням захватить кое-какие принадлежности — веревки попрочнее и мешки побольше, чтобы упаковать нашу добычу. Когда я вернулся назад к дереву, муравьед уже развязывал последний узел. Освободившись от пут, он встряхнулся, словно крупная собака, и медленным шагом двинулся в родную саванну, преисполненный достоинства. Оставив Фрэнсиса отвязывать лассо от дерева, я бросился в погоню за беглецом, на ходу завязывая петлю.
Догнав зверя, я кинул свое импровизированное лассо, но, не будучи искушен в этом деле так, как Фрэнсис, естественно, промахнулся. Муравьед продолжал улепетывать. Я повторил бросок — результат тот же. Я попробовал в третий раз, но зверь, раздраженный моим неотвязным преследованием, вдруг решил переменить тактику. Внезапно остановившись, он повернулся
