Омар Хайям - Рубаи Рубайят

x x x

Каждый, в ком пламенеет любовь без конца и без края, В храме он иль в мотети, - но если, огнем нагорая, Записал свое имя навеки он в Книге Любви, Тот навеки свободен от ада, свободен от рая.

Да будет влюбленного сердце восторгом полно. Да будет позор презирая, безумным оно. Я, трезвый, терзаюсь об мелочи каждой… А пьяный- Я светел и трезв: будь, что будет - не все ли равно.

x x x

Кааба* и кабак - оковы рабства. Азон* и звон церковный - зовы рабства. Михраб, и храм, и четки, и кресты На всем на этом знак суровый рабства.

Все дела моего бытия - восхваленье вина, Дом мой, келья моя - это храм прославленья вина. О дервиш, если разум - твой пир, знай: он мой ученик На пиру у меня В том моя, без сомненья, вина.

x x x

Не для веселости я пью вино, Не для распутства пить мне суждено. Нет, все забыть! Меня, как сам ты видишь, Пить заставляет это лишь одно.

Я буду пить, пока мой век во тьму не канет. Пусть прибыль всей земли мне разореньем станет. О ты, душа миров! Здесь в мире пьян я буду И в рай войду, когда мой дух тебе предстанет.

x x x

Источник Жизни Хызр нашел- была пора… И утолил я в нем душевный жар с утра.

Доколь, самовлюбленный ты глупец, Терзаться будешь мукой всех сердец?. Жизнь проведи в блаженном опьяненье, - Ведь неизбежен гибельный конец.

x x x

Зачем имам* нам проповедь долбит? Ведь нам, как книга, небосвод открыт, Пей, друг! Вино ничем незаменимо. Оно любую трудность разрешит.

Видел утром я ринда; в пыли на земле он лежал, На ислам, на безверье, на веру, на царства плевал. Отрицал достоверность, творца, шариат, откровенье. Нет! Бесстрашнее духа и в двух я мирах не встречал.

x x x

Ты пей, но крепко разума держись, Вертепом варварства не становись, Ты пей, но никого не обижай. Ослаб - не пей, безумия страшись.

Было всегда от любви в груди моей тесно. Целый век изучал я вращение сферы небесной, Взглядом разума я озарил весь свой жизненный путь, И теперь мне известно, что мне ничего не известно.

x x x

На людей этих -жалких ослов - ты с презреньем взгляни. Пусты, как барабаны, но заняты делом они. Если хочешь, чтоб все они пятки твои целовали, Наживи себе славу! Невольники славы они.

Глянь на вельмож в одеждах золотых. Им нет покоя из-за благ мирских. И тот, кто не охвачен жаждой власти, Не человек в кругу надменном их.

x x x

Я презираю лживых, лицемерных Молитвенников сих, ослов примерных. Они же, под завесой благочестья, Торгуют верой хуже всех неверных.

Вино прекрасно, пусть его клянет суровый шариат. Мне жизнь оно, коль от него ланиты милые горят. Оно горчит, запрещено - за то мне нравится оно. И в этом старом кабаке мне мило все, что запретят.

x x x

Ни на миг не свободен от гнета сознанья, Я не радуюсь радостью существованья. Я учился весь век, ник под бременем времени И отрекся, не вторгся в дела воспитанья.

Мои влюбленные, ринды, сегодня у нас торжество. Мы сидим в харабате, нам чаша вина - божество. От ума, и добра, и от зла мы сегодня свободны, Все мы вдребезги пьяны. Не требуй от нас ничего!

x x x

В дни поста - в Рамазане - вина пиалу я испил, Не сознательно я шариата закон преступил. От мучений поста этот день показался мне ночью. Мне казалось, рассвет наступил - я и пост разрешил.

В этом году в Рамазане цвет распустился в садах, И тяжелее оковы у разума на ногах. Если бы люди решили, что наступил Шаввал, Если бы запировали, дай всемогущий аллах!

x x x

Корова в небе звездная - Парвин*, Другая - спит во тьме земных глубин. А сколько здесь ослов меж двух коров, Муж правды, это знаешь ты один.

Ты, который ушел в пришел со согбенным хребтом, Ты, чье имя забыто в мятущемся море людском. Стал ослом, твои ногти срослись, превратились в копыта, Борода твоя выросла сзади и стала хвостом.

x x x

Никому не могу мою тайну открыть, И ни с кем не могу я о ней говорить. Я в таком состоянье, что суть моей тайны Никогда, никому не могу разъяснить.

Нет мне единомышленника в споре, Мой вздох - один мой собеседник в горе. Я плачу молча. Что ж, иль покорюсь, Иль уплыву и скроюсь в этом море.

x x x

Я небосводом брошен на чужбину, Что дал сперва, он отнял половину И я из края в край на склоне лет Влачу, как цепи, горькую судьбину.

Я на чужбине сердцем изнывая, Бреду без цели, горестно взываю. Мне счастья жизнь не принесла, прошла. И где застигнет смерть меня - не знаю.

x x x

Отрекусь от поста и пещер в этом мир земном, Пусть я волосом бел - буду вечно дружить я с вином. В чаше жизни моей семь десятков исполнилось весен, Если мне не теперь пировать, то когда же потом?

И когда я растоптан судьбой не во сне - наяву Корни прежней надежды на жизнь навсегда оторву, Вы из плоти Хайяма скудельный кувшин изваяйте, Пусть я в запахе винном на миг среди вас оживу.

x x x

Когда последний день придет ко мне И в прахе я почию, в вечном сне Кирпич мне в изголовье положите, Чью глину замесите на вине.

Когда я умру, забудут тленный мой прах, А жизнь моя станет примером в чистых сердцах. Из сердца лоза прорастет, а из глины телесной Кувшин изваяют, чтоб радовал вас на пирах.

x x x

Хайям, по примеру предков, шатры познаний шил, Но пламень в горниле горя в золу его превратил. Разрезали ножницы смерти основу его бытия, Ее у судьбы за бесценок маклак базарный купил.

Небо, о друг, не продлит нам жизнь ни на миг, Радуйся ж! Не обливайся влагою глаз! Пей вино с Луной при луне, ибо эта Луна Завтра, быть может, взойдя, не увидит вас

x x x

Коран, что истиной у нас считают, В пределах христиан не почитают, В узоре чаши виден мне аят* Его наверняка везде читают!

Встань, милая! Дай мне вина! Вниманье мне яви! Сегодня счастлив я с тобой, удел мой - путь любви. Дай розового мне вина, как цвет твоих ланит. Запутан мой, извилист путь, как локоны твои.

x x x

Сперва мой ум по небесам блуждал, Скрижаль, калам, и рай, и ад искал. Сказал мне разум: "Рай и ад - с тобою, - Все ты несешь в себе, чего алкал"

Здесь мне - чаша вина и струна золотая. В рай ты метишь, но это - приманка пустая, Слов о рае и аде не слушай, мудрец! Кто в аду побывал? Кто вернулся из рая?