Борис Сергеев - Мои питомцы и другие звери
Хорошо еще, что вороны умеют считать только до пяти-шести и лишь наиболее способные — до семи. В этом убедились ученые, изучавшие их математические способности. Они проделали такой опыт: воронам показывали карточку, на которой было нарисовано несколько одинаковых фигур ромбиков, квадратиков, треугольников, цветочков или бабочек и жуков. Птица должна была сосчитать и запомнить, сколько на карточке предметов. На это вороне давалось 20 секунд, а затем ее запускали в клетку, где находились коробочки с кружочками на крышках. Ворона должна была найти коробочку с числом кружочков, соответствующим тому количеству предметов, которое было на показанной ей карточке. Если она угадывала — а умные вороны ошибаются редко, — сняв крышку, она находила там вкусное угощение. Ну, а если ошибалась, коробочка была пустой.
Недюжинную смекалку проявляют вороны в поисках пищи. На берегу моря всегда можно найти выброшенных на пляж моллюсков. Умные птицы не тратят сил на то, чтобы расклевать раковину, об нее ведь и клюв сломать нетрудно, а, подхватив добычу, летят к ближайшему шоссе и бросают ее на асфальт до тех пор, пока раковина не раскроется.
Точно такой же способ используют вороны Ташкента, чтобы разломать скорлупу грецких орехов. Осенью, когда орехи созревают, в ташкентском аэропорту полно шелухи. Ореховые деревья повсюду, но асфальтовым шоссе воспользоваться не удается — сплошной поток машин. Вот и приходится воронам швырять орехи на бетонированное летное поле.
Питерские вороны тоже не лыком шиты. Они научились размораживать пищу. У меня под окнами большой сад. Зимой через него тянется зеленая полоса — участки газонов, свободные от снега. Там в земле проходит теплотрасса, и снег от тепла тает. Если вороне утром попадется комок смерзшейся каши или обрезки замороженного мяса, она их не расклевывает. Это трудно, да и неприятно отправлять в желудок ледышки. Со своей находкой птица спешит к теплотрассе и там прячет ее, а вечером летит к этому месту ужинать. За день добыча успеет оттаять и становится съедобной.
Немалую изобретательность проявляют вороны, спасаясь от врагов. У моих знакомых дома два злющих «зверя»: маленькая своенравная такса и выкормленный из птенчика агрессивный вороненок. Звери живут дружно, помогают друг другу и сообща охраняют хозяев и их общий дом. Когда в квартире появляются гости, добровольные стражи из кожи лезут вон, чтобы выгнать их. Таксу еще удается утихомирить, но вороненок долго не может успокоиться, налетает сверху и норовит долбануть посетителя в темечко. Затем сторожа меняют тактику. Такса ложится в прихожей и без разрешения хозяина никого из квартиры не выпускает: а вдруг гость стянул что-нибудь ценное? Собаки не очень хорошо видят, и песик не способен проследить за поведением посетителей. По-другому ведет себя вороненок. Он все время неотлучно находится среди гостей и, усевшись повыше, внимательно следит, чтобы никто ничего не положил в свой карман. У птиц отличное зрение, и, если вороненок заметит что-нибудь подозрительное, атака последует незамедлительно.
Зима — самое подходящее время для знакомства с вороной. В эту пору вся ее жизнь на виду, кроме ночевки. В отличие от галок, голубей и воробьев, вороны никогда не устраиваются на ночлег на чердаках, балконах или на звонницах церковных колоколен. Зимой ночевать в городе им страшновато. В крайнем случае они выбирают для ночлега такое укромное место, куда с наступлением темноты люди, как правило, не заглядывают. В Ленинграде в одну из зим большая стая ворон ночевала на Большеохтинском кладбище. Ночью оно не освещается, да и людям в это время там делать нечего.
Ночевка — дело опасное. Заснул крепким сном — а сова воспользуется этим и сцапает тебя, или человек пальнет из ружья. А когда один глаз спит, а другой на страже, толком не выспишься и днем поневоле будешь сонной мухой. В таком состоянии нетрудно прозевать добычу и остаться без обеда. В компании спать намного спокойнее. Сам проспишь опасность — товарищи разбудят. А сообща и от врага отбиться нетрудно.
Зимой вороны обзаводятся огромной «спальней» и устраивают многочисленные совместные ночевки. Они возникают в труднодоступных для человека местах, и горожанам редко случается видеть, как спят эти птицы, но оценить, какие огромные стаи ворон слетаются к ночи, легко. Удобнее всего наблюдать за сбором птиц из окна пригородной электрички. Если в сумерках отправиться из Петербурга в сторону Пушкина, непременно увидишь на фоне серого неба черные силуэты сотен летящих птиц. Это множество ворон летит в одном направлении. А ранним утром из окна электрички можно увидеть тех же птиц, не спеша летящих в сторону города. Воронам пора завтракать, и стая распадается у пригородов, а птицы поодиночке возвращаются на свои кормовые участки.
С наступлением темноты вороны не торопятся в свою «спальню», а сначала собираются вместе. Подлетая к месту сбора, они молча устраиваются на деревьях или просто садятся на землю. Кое-кто приносит в клюве что-то вкусненькое и теперь неторопливо доедает. Им никто не мешает и не пытается отнять у них лакомый кусочек. Когда на месте сбора скапливается достаточно много птиц, они вдруг все разом взлетают и, чернея в небе, направляются в свою общую «спальню».
В одну из недавних зим мне довелось десяток ночей провести в компании ворон. Для ночевки птицы выбрали небольшой заболоченный лесок, затерявшийся среди пустынных низин, где летом деревья стояли до ветвей в воде, а зимой наметало такие сугробы, что через засыпанный снегом кустарник не смог бы пробиться ни один лыжник. В этом лесочке мои друзья летом занимались киносъемкой жизни птиц. Здесь, в колонии дроздов, операторы строили много шалашей. За лето вороны к ним привыкли и напрочь забыли о том, что рядом могут прятаться люди. Этими шалашами я и воспользовался зимой, чтобы воочию увидеть, как проводят ночи вороны. Наблюдения происходили в жестокие морозы в те редкие ночные часы, когда небо бывает на севере чистым, а полная луна позволяет на фоне ярко освещенного неба прекрасно видеть силуэты ворон.
Чтобы не распугать птиц, мне приходилось занимать наблюдательный пост задолго до подлета первых посетителей «спальни». Ночевали вороны, как им и полагается, на деревьях. Прибыв к месту отдыха, они не кидались наперегонки занимать лучшие «постели», а сначала долго кружили над верхушками крон, то стремительно снижаясь, падая чуть ли не до земли, то снова взмывая вверх, видимо, проверяя, не притаился ли внизу коварный враг, и, только убедившись, что опасности нет, начинали рассаживаться по ветвям. А со стороны города еще долго продолжали подлетать все новые и новые стаи, и птицы уже без долгих проволочек занимали свободные места. Умные вороны выбрали для ночевки такую рощу, где всем должно было хватить места. Они не любят тесноты, и даже супружескую пару, все лето дружно выкармливавшую детей, никогда не увидишь сидящей тесно прижавшись друг к другу, как любят спать ласточки. И все же ближе к ночи многие ветви оказываются очень перегруженными и нередко с треском ломались, а птицы, лишившиеся насиженного местечка, возмущенно крича, отправлялись на поиски более надежного пристанища.
