Этот обыкновенный загадочный дельфин - Супин Александр Яковлевич
Разными путями пришли эти люди к изучению дельфинов, но, начав, по доброй воле не оставят это занятие никогда, до конца жизни. И не только они. Помимо нескольких постоянных сотрудников, здесь всегда множество посетителей из других университетов, из разных стран. Все они приезжают сюда, чтобы попытаться осуществить то или иное исследование на дельфинах. По возможности здесь принимают всех и всем стараются помочь реализовать именно ту идею, с которой приехал каждый из гостей. А как же иначе: это ведь свой брат «дельфиновед», а, как известно, чудак чудака видит издалека.
Самые невероятные и сумасбродные идеи рождались, опробовались и воплощались или умирали здесь. На каком языке можно говорить с дельфинами? Может ли животное одинаково хорошо узнавать предметы по их виду и по тому, как они звучат? Какими должны быть рыболовные сети, чтобы дельфин на достаточном расстоянии мог обнаружить их, обойти и не запутаться? Но обо всем этом речь впереди. А сейчас просто посмотрим, чем же заняты наши герои в обычный день.
Тренер, конечно, там, где он проводит большую часть своего времени, — на вольере. Ему обязательно нужно разобраться, не страдает ли слух дельфинов в гавайских водах от шума, создаваемого изобилием моторных лодок и катеров, и гула пролетающих в небе самолетов. Едва заслышав звук шагов по настилу вольера, дельфин уже весь — нетерпение. Заждался своего лучшего друга: высовывается из воды, вертится юлой. Открылись воротца из «жилого» отсека в экспериментальный — и, не дожидаясь приглашения, дельфин пулей влетает в экспериментальный отсек.
Вообще-то, это непорядок: во время работы все положено делать только по команде, по сигналу. Но на этот раз тренер прощает своему подопечному излишнюю торопливость и угощает его «стартовой» горстью вкусной мелкой — настоящий деликатес для дельфина — рыбешки. Он знает, что делает: ведь желание животного активно работать не менее, а может быть, и более важно, чем механическое выполнение команд. И совершенно правильно, оказывается, он сделал: дельфин все верно понял и не стал злоупотреблять мягкосердечием своего друга. Вот он уже сосредоточился, встал в надлежащую позу — изъявления радости закончены, началась серьезная работа.
Распластавшись на настиле вольера — лицом к воде, чтобы быть поближе к дельфину, тренер проводит так долгие часы, терпеливо «договариваясь» с подопечным о том, что тот должен сделать, чтобы можно было точно установить, в полном порядке слух или есть какие-то проблемы. Если смотреть со стороны, то даже специалисту не совсем понятно, как происходит этот диалог. Иногда тренер просто лежит неподвижно, протянув руку в воду, а дельфин так же неподвижно висит в воде перед ним, положив на протянутую руку свою голову. Спрашивать тренера, зачем это, не решаюсь — чувствую, что вопрос может показаться нескромным. В конце концов, когда мы общаемся со своими друзьями, мы ведь тоже не всегда задаем вопрос ради решения какой-то сиюминутной задачи. Может быть, и этим двоим так же необходимо какое-то время просто пообщаться друг с другом, чтобы потом работа пошла весело и споро. А климат на Гавайях хотя и считается мягким, но тоже ведь — то солнышко сильно спину припекает, то дождик сверху поливает. Но тренер вроде бы и не замечает ничего: лежит, распластавшись на помосте, все так же лицом к дельфину, и что-то там колдует. Как-то все это нетипично для американца-горожанина, который жить не может без кондиционированного воздуха.
Между прочим, вопреки всем правилам английской грамматики, тренер, говоря о своем дельфине, никогда не употребит местоимение «it» — «это», как положено в английском языке называть предметы и животных. Он обязательно скажет «he» или «she» — «он», «она», хотя по правилам грамматики эти местоимения предназначены только для людей. Конечно, это не от безграмотности. Просто для тренера дельфин никогда не был и быть не может «это». Для него дельфин — личность, индивидуальность, это обязательно, иначе никакого общения не получится.
А наш акустик — мировой авторитет — в это время, забыв о всех своих многочисленных почетных званиях, сидит сгорбившись над верстаком и создает какую-то электронную схему для очередного эксперимента. Вообще-то, в Америке принято, чтобы каждый занимался своим делом. Если ты акустик, то и занимайся измерением звуков, а если тебе нужен электронный прибор, то закажи его соответствующей фирме, которых сколько угодно, или хотя бы инженеру-профессионалу из своего же университета. Он все сделает умело, быстро и качественно. Но это — когда есть деньги, чтобы оплатить работу. А если с деньгами туговато, то можно, конечно, и подождать, пока они появятся. Но эти люди ждать не хотят, им невтерпеж скорее узнать, как и какие звуки может издавать дельфин и зачем он это делает. А для этого нужно подготовить какую-то особенную, только для этого случая подходящую аппаратуру. Вот и сидит он с паяльником. А сегодня, между прочим, воскресенье, чтобы найти американца, работающего в свои законные выходные дни, вообще-то, нужно очень и очень поискать: «weekend», выходные дни — дело святое, они должны быть посвящены семье и дому. Но здесь пренебрегают всеми этими незыблемыми правилами и традициями.
Завтра, в понедельник, есть возможность поехать на другой остров, около которого в изобилии встречаются дельфины редкого вида, и очень хочется записать их «разговоры», а для этого всю аппаратуру нужно подготовить сегодня же, даже если для этого всю ночь придется сидеть за верстаком. А завтра отправится он за сотню километров к другому острову и проведет целый день на лодке, кое-как укрываясь от тропического солнца, а ночь скоротает, скорее всего, в этой же лодке, скрючившись в своем спальном мешке.
Конечно, невелик подвиг — провести день да ночь без особого комфорта. Если жизнь заставит, вполне можно и потяжелее работу осилить, и побольше неудобств вынести. Вот именно — если заставит. А его-то, знаменитость, что заставляет? Ему ведь уже порядочно за шестьдесят. Вполне мог бы рабочий день провести, сидя в