Жак-Ив Кусто - Жизнь на краю земли
Если молодому морскому слону удастся избежать этих опасностей, а также не заболеть паразитарными болезнями, то в возрасте одного года он достигает уже 2 м в длину. Самка достигает половозрелости в два года, а самец — в четыре-пять лет. Самка живет не менее 10, а самец, возможно, и более 20 лет.
Взмахи крыльев над Атлантикой
В Пунта-Норте нас очаровало зрелище прибытия морских слонов, их бурной любви, и мы посвящаем наблюдению за ними несколько дней подряд. Да и погода все еще хмурится, упорно не давая нам встретиться с гладкими китами.
Ги Жуа подносит микрофоны к хоботам морских слонов, чтобы записать их рев: теперь в архивах наших фонотек будут храниться бобины с записями оскорблений и вызовов на языке морских слонов. Колен Мунье и Франсуа Шарле снимают на кинопленку соперников, дерущихся за гаремы. Филипп и Бебер Фалько вместе с Домиником Сюмьяном и Франсуа Дельгадо пытаются отыскать самок-рожениц.
«Роды у морских слонов, — рассказывает Филипп, — по-видимому, столь же мучительны, как и у большинства самок, вынашивающих один плод. Лежа на животе или на боку, самка долго тужится, пока детеныш не появится на свет. Стоит только матери разрешиться от бремени, как тотчас же налетают птицы-стервятники и набрасываются на послед — предмет их яростных стычек. Малыш с трудом добирается до сосков. Когда же ему наконец удается схватить их губами, его мордочка как будто озаряется выражением живейшего наслаждения.»
Морские слоны — чудо Вальдеса, но не единственное: полуостров полон чудес, которые мы еще не успели открыть. Например, морские птицы. Чтобы получше с ними познакомиться, перебираемся на восточное побережье Вальдеса, в район между Пунта-Норте и Пуэрто-Вальдесом.
Это земля лагун и мысов, выходящая прямо в необъятные просторы Атлантики: если бы какой-либо мореплаватель отправился отсюда в путь, все время держа курс строго на восток, то он пересек бы не только Атлантический, но и Индийский океан в самой его широкой части, не встретив на своем пути ни материка, ни какого-либо острова до самой Тасмании…
Хотя идет дождь и дует ветер, пейзаж по-прежнему величествен. К темным скалам, влажным от морских брызг, подступают необозримые пространства песчаных дюн с поникшей скудной растительностью. В этих прибрежных районах обитают сотни морских птиц.
Вот над самыми волнами проносится большой альбатрос (Diomedea exulans) — розовый клюв, кремовые лапки и огромный размах крыльев: до 3 м 20 см от одного кончика крыла до другого… За ним появляется его сородич — чернобровый альбатрос (Diomedea melano-phris), а может, то был желтоклювый альбатрос (Diomedea cMororhyn-chos) или сероголовый альбатрос (Diomedea chrysostoma). Широкие серые крылья — примерно 2 м 80 см в размахе — приносят к патагонским берегам и гигантского антарктического буревестника (Macronectes gigart-teus). Здесь он встречает близкого родственника — субантарктического буревестника (Macronectes halti). Вот мимо капского голубка [18] (Daption capensis) пролетает антарктический глупыш (Fulmarus glacialis). А вот пересеклись пути белоголового буревестника (Pterodroma lessoni) и шелковистого буревестника (Pterodroma mollis)…
Искушенный орнитолог узнал бы среди пролетающих птиц и серого буревестника, и буревестника Уилсона, различных качурок, прионусов трех или четырех видов, субантарктическую крачку, доминиканского поморника и еще множество других видов птиц, грациозно парящих над волнами.
Признаюсь, на расстоянии я различаю только некоторые из этих орнитологических родов. Разобраться же в путанице видов и подвидов еще труднее… Правда, хочу сказать в свое оправдание, что, пока эти великолепные птицы станут половозрелыми, они полностью поменяют цвет своего оперения, усложняя тем самым задачу натуралиста. Если вы не специалист, вам ни за что не разобраться в молодых представителях некоторых видов. Но это не мешает мне восхищаться разнообразием, изяществом и фантастической красотой зрелища, которое представляют парящие на ветру птицы.
Осмелевшие самцы задирают хозяев гаремов; иногда им удается «совратить» самку, но чаше всего секач ставит их на место.
Львиные гривы
Мы все увлеченно смотрим парад морских птиц над окруженной редкими скалами бухточкой, как вдруг Жак Делькутер отвлекает нас от этого зрелища. В тот день он пришел в эту бухточку раньше всех остальных и лег, затаившись у подножия большого камня. Жак подзывает нас к себе, показывая знаками, что мы должны передвигаться только ползком. Осторожно пробираемся к нему — и в нескольких десятках метров от нас видим стадо южных морских львов.
Южные морские львы (Otana flavescens) — в старинных научных трудах этот вид часто описывали под названием Otana Ьyronia — поистине прекрасны. В отличие от морских слонов, они относятся к семейству ушастых тюленей*, а не к семейству настоящих тюленей.
Самки достигают 1,5–2 м в длину и весят 120–150 кг; у них чудесный мех темно-бурого, шоколадного или светло-желтого цвета с палевыми, соломенно-желтыми или светло-золотистыми пятнами. У самца такой же великолепный мех бурого, а иногда почти черного или серого цвета. Самец достигает в длину до 2,5 м и весит в два-три раза больше, чем подруга, — 300–360 кг. Шею самца украшает пышная грива бурых, рыжих или желтых волос (длина волосков — сантиметров 8) — это один из признаков полового диморфизма*, так же как и разница в размерах. Грива особенно впечатляет наблюдателя… Видимо, именно этот замечательный атрибут сильного пола и стал причиной того, что тюленю с гривой дали название морской «лев». (По-английски sea Поп, по-испански leon marine, по-португальски leao marino и т. д. А в испанском языке есть еще общее название для всех ластоногих — lobos.)
Южные морские львы, вопреки своему названию [19], обитают в пустынных уголках вдоль всего побережья Латинской Америки: в Атлантике от Рио-де-Жанейро в Бразилии (23° южной широты, до Огненной Земли, а в Тихом океане — от Огненной Земли до Сорритос в Перу (4° южной широты). Однако надо отметить, что аргентинская популяция гораздо более многочисленна. Доктор Агуайо, знающий все места размножения этого тюленя, уточняет: в Бразилии осталось около 300 особей южного морского льва, в Уругвае 30 тысяч, на Фолклендских островах 30 тысяч, в Чили 25 тысяч и в Перу 20 тысяч, тогда как в одной только Аргентине насчитывается до 165 тысяч особей. «Но подобный учет, — добавляет он, — осуществляется методом экстраполяции оценки численности животных на отдельных участках, которая производится на глаз, зачастую с самолета, и поэтому он не слишком надежен…»
