Павел Мариковский - Муравьи, кто они?

На тарелочку со сладким никто не обратил внимания. Но нашелся все же один, прильнул к блюдечку, понравилось, напился до отвала так, что брюшко стало просвечивать, помчался к себе раздавать добытое. Потом снова появился точно в то же самое место блюдечка прильнул, пошел работать, как заведенный: три минуты насыщения, минута пути до муравейника, пять минут раздача пищи нянькам, кормилицам, царицам и амазонкам, минута до кормушки и — снова все с начала. Так он и трудился весь день. Потом кроме него нашлось еще таких трое, каждый на своем месте и — более никого. Я уж и подсаживал других муравьев, нет, не привлекало их лакомство. Быть может, в этой семье была плохо развита сигнализация. Ведь все помощники выводились в плену, и это в какой-то мере нарушило сложные связи, существующие в их нормальной общине, да и обстановка, может быть, не развила среди муравьев-помощников, способности охоты за сладкими выделениями тлей. Уж очень казалось необыкновенным равнодушие к сладкому.

Глядя на муравьев, я досадовал: разве сравнить с тем, как к подобному приношению относятся рыжие лесные и степные муравьи. Те мгновенно мобилизовывали компанию сборщиков и возле тарелочки вскоре свободного места не оставалось.

Видимо, кроме всего, муравьи куникулярии вообще медленно переключаются на новые дела, каждый знал свою узкую профессию и ничего более. По уровню общественной жизни и психических способностей Формика куникулриа примитивней своих сородичей.

От тарелочки с вареньем идет заманчивый запах. На него вскоре слетелись чутьистые осы-веспы. Жадные, торопливые и бесцеремонные, награждая друг друга тумаками большими лобастыми головами-колотушками, они быстро хватали порцию сладкого и мчались к себе в гнездо, где их поджидали голодные личинки и няньки. Вот тогда куникулярии и встревожились. Еще бы! На территории их гнезда появились чужие. Да не просто чужие, а воры! Надо прогонять воров и чужаков, надо защищать собственность, самим запасать лакомство, уж коли на него нашлось столько охотников.

И вслед за осами на тарелочке появился большущий отряд куникулярии, самым оживленным местом оказался домик на сваях с тарелочкой, заполненной вареньем. Муравьи метались в величайшем возбуждении, хватали за ноги ос. Осы же ежесекундно перелетали с места на место, отгрызались от решительных защитников тарелочки. Некоторые опытные и сварливые осы отвоевывали себе место силой, расталкивая муравьев в стороны и осыпая их ударами.

Не обходилось и без маленьких трагедий. Кое-кто из ретивых хозяев гнезда мертвой хваткой вцеплялся в ногу одной из ос-воровок. Она взмывала в воздух и с незадачливым пассажиром отправлялась в полет. Бедный муравьишка! Каково ему будет оказаться в логовище великанов разбойников! А если кто и отцепился во время, как ему, упав на землю, найти дорогу домой!

Наблюдая за этой, не прекращающейся ни на минуту, баталией я задумался. Неужели возле тарелочки появилось столько сборщиков лишь потому, что на варенье обьявились другие претенденты? Раз оно привлекло чье-то внимание, значит следует подражать, значит хорошее, годится и для нас, муравьев.

А может быть, у тарелочки появилось столько муравьев лишь для защиты от чужих? Но тогда бы эти храбрые вояки сами не накачивались до отвала вареньем. Тогда бы на ночь, когда осы отправляются спать, не оставляли бы тарелочку пустой.

По-видимому — все же так: пусть даже не вкусно и не особенно нужно, но коли другим понравилось, самим надо хватать. Вот как!

Любители безделушек и игроки

Чем объяснить, что рыжим лесным муравьям нравятся блестящие предметы? Вот уже несколько дней по небольшому муравейнику погорельцев перетаскивают с места на место кусочек хитина с двумя передними ногами жука-геотрупа. Остатки его давным-давно обглоданы, как пища не представляют никакого интереса, и синий кусочек волокут вниз, оттаскивают подальше и бросают на свалку.

И все же, как чудесен этот кусочек жука, яркий, сине-фиолетовый, с лакированной поверхностью! Он сверкает в лучах солнца, отражает во все стороны искрящиеся блики... Разве на свалке место такому великолепию? И муравьи с рвением выволакивают из-под мусора кусочек хитина и тащат обратно на конус муравейника, а потом заносят в один из входов.

Так как же? Необходим или вовсе ни к чему красивый кусочек хитина?

Где только не побывала эта брошь из пластмассы с искусственными камнями. И в горах Тянь-Шаня, и на Алтае, и в Туве, и во многих местах Западной Сибири. Везде она служила для меня мерилом степени любознательности рыжих лесных муравьев.

К броши отношение было самое разнообразное. Большие грузные древоточцы кампонотусы, желтый и черный лазиусы и мирмики всех видов — к ней совершенно равнодушны. Уровень развития их психики не настолько высок, чтобы замечать подобные вещи. Достаточно того, что от броши не пахнет ни враждебным, ни съедобным. Зато среди рыжих лесных муравьев брошь постоянно вызывала интерес.

Нынче мне повстречался муравейник с удивительно любопытными муравьями. Сотни его жителей обсели брошь со всех сторон, и что только они с нею не делали! Некоторые умудрялись забираться даже под нее и, упираясь ногами, пытались сдвинуть ее с места. Тяжелая брошь только слегка покачивалась из стороны в сторону. Часа через три, когда все с нею познакомились, брошь была оставлена и, казалось, забыта. Но мне пришлось немного разворошить муравейник, чтобы узнать, как у него дела с расплодом. Муравьи, как и следовало ожидать, возбудились, в глубоких ходах проснулись спящие, муравейник зашевелился, и вновь брошь привлекла толпы любопытствующих. Теперь возле нее беспрерывно крутились муравьи, и не было конца их любознательности.

А что, если оставить брошь на муравейнике? Через два дня я вновь в гостях у муравейника. С брошью теперь все окончательно познакомились, и она никого больше не интересует.

Как-то оставил брошь на муравейнике на несколько часов. Возвратившись за ней, ахнул. Брошь была стянута с муравейника, почти все белые камни из нее вынуты и только два красных сверкали зловещими глазами. Над единственным белым уцелевшим камнем старательно трудился муравей. Он настойчиво пытался вытащить его и, кто знает, если бы этот камень не сидел чуть глубже, его, наверное, постигла бы участь остальных.

Прогнал муравья-разрушителя, стряхнул всех остальных. Камни бесследно исчезли. Конечно, их утащили в муравейник. Сколько муравьев пересмотрело эту брошь, и вот только здесь нашелся особый умелец по ювелирному делу. И откуда он взялся!