У каменных столбов Чарына - Виктор Владимирович Мосолов
— Ну, будь здоров, Родионов! — дверца гулко хлопнула, и машина тронулась.
— Зона безлюдности, — повторил Чеков, сворачиваясь в спальном мешке. — Значит, завтра будем в зоне безлюдности.
2
Утром Чеков поднялся с таким настроением, будто в этот день непременно должно свершиться чудо. День начинался яркий, желто-синий. Собирались недолго — выпили по стакану чая, наполнили фляжки водой, взяли с собой хлеб, тушенку, фасоль.
От кордона тропа скользнула, вниз по незаметной вначале ложбине, которая все углублялась, и вот пошла между двумя пологими холмами. Чем дальше, тем выше и круче становились склоны, появились осыпи, потом зеленые холмы сменились розоватыми высокими обрывами, состоящими из глины и песчаника. Кызыл-жар в переводе на русский язык означает — Красный яр или овраг. Это был гигантский овраг, а скорее ущелье. По дну его зеленела пышная растительность, кое-что еще бурно цвело, у других растений зрели плоды. Ярко краснели кисти тамариска и похожие на плоские медные пятаки плоды ревеня Максимовича. Высоко к солнцу тянулись толстые, пустые внутри, стебли ферулы с желтыми зонтиками цветов. К стеблям прилепились большие вогнутые листья, похожие на пиалы. Из этих листьев, как говорила та студентка в машине, пьют воду джейраны. Чеков заглянул в несколько таких чаш. Воды в них не было. Копошились медлительные черные жуки-усачи! Чеков собрал несколько и положил первый улов в морилку. Охота за насекомыми началась. Чеков то ловил насекомых, то присаживался отдохнуть и оглядывал окрестности. Ветер дул снизу, со стороны впадины Ер-Ойлан-Дуз, раскачивая терпко пахнущие пустынные травы, шлифовал шероховатые стены обрывов, похожие в утреннем освещении на полуразрушенные стены древних крепостей. Эти обрывы были высоки, и отвесны до жути, и довольно однообразны, но почему-то все хотелось смотреть на них, что-то отыскивая взглядом, будто там скрывалось нечто тайное, важное, исполненное глубокого смысла. Чеков шагал с трудом, отдуваясь, преодолевая впившуюся в его тело невидимыми коготками апатию и поглядывал на Герку, спокойного, такого же привычного здесь и своего, как трава, птицы и обрывы.
Герка смотрел вверх в бинокль. На одном из чинков[2] виднелся странный силуэт, похожий на обломок скалы. Вдруг он сдвинулся с места и направился по самому краю обрыва, и там возникли другие такие же силуэты и тоже задвигались.
— Архары! — крикнул Чеков, эхо отдалось от обрывов и повторило крик.
— Мы еще их встретим, — отвечал Герка. — Здесь их места…
«Архары, архары, архары», — мысленно повторял с каждым шагом Чеков и все следил за удаляющимися силуэтами животных. Прежде он не видел архаров на свободе, и представлялось это ему иначе, как-то красивей, ярче, но и в этой простоте, обыденности их появления было что-то такое, что очень волновало его. И усталость его пропала, улетучилась апатия.
— Может, наверх выберемся? — предложил он.
— Можно, — согласился Герка. — Я видел там след гепарда…
— Гепард? Он ведь исчез в наших краях?
— Один раз я видел след. Тебе приходилось видеть гепарда?
— В зоопарке.
— Да. А здесь он есть…
По крутому склону, цепляясь за траву и кустарник, выбрались наверх. Здесь была выбитая архарами тропа. Мелкая и тяжелая, как цемент, пыль была разбросана копытами только что прошедшего табунка. Тропа вилась вдоль обрыва, иногда так близко к его ненадежному краю, что у Чекова кружилась голова и замирало в груди. И сойти с тропы было невозможно, потому что слева крутым горбом вздымался склон. Зачем архары ходят по такой крутизне? Герка вроде бы и не замечал высоты, он даже оборачивался и что-то рассказывал на ходу, но Чеков не слушал… Поднимая белую пыль пустыни, пробежал впереди оранжевый табунок архаров. Вдали от страшных обрывистых стен, там, где росли сочные зеленые солянки, архары остановились и следили за двуногими пришельцами, подняв головы.
— Если пойдем тихо, то можем застать врасплох какой-нибудь табунок. Мне удавалось подходить метров на двадцать.
— Я разуюсь, — сказал Чеков. — Натер ногу.
Герка остановился, чтобы подождать его.
— Вот там пещера, в ней иногда отдыхают архары, когда жарко.
Жара уже наплывала, небо бледнело, и пустыня выцветала на глазах. Тропа пошла вниз и привела на небольшую площадку, окруженную обрывами. С нее открывался прекрасный вид: желтые чинки и легкая зелень покатых склонов, чередуясь, заполняли все пространство до самого горизонта. Здесь была уже не одна тропа. Та, по которой шли люди, оказалась главной дорогой архаров, а к ней, словно притоки к большой реке, стекались узкие, едва заметные тропинки. Они уводили в разные стороны, за крутые глиняные выступы, в самые тайные места, куда, пожалуй, человеку и хода не было. Чеков остался на прямоугольной площадке, а Герка сунулся по тропе за поворот и пропал на некоторое время. Вот тогда и случилось! Послышался стук копыт и падающих камней, топот приближался так быстро, что не было времени сообразить, что это такое. Чеков стоял в растерянности.
— Ложись! — услышал он.
Табунок архаров вынырнул из-за кручи так неожиданно и близко… Выкатив от страха глаза, животные неслись прямо на него, как будто не замечали препятствия.
— Падай! — опять раздался где-то Геркин голос.
Чеков отскочил в сторону, поскользнулся и упал, прокатившись по земле. Архары пронеслись мимо, обдав его запахом пота и разгоряченных тел. Глаза у них были безумные, они бы столкнули Чекова с троны, не уступи он дороги, потому что бежать им было больше некуда.
Стало тихо, необыкновенно тихо и тепло от близости горячей земли. Мелкие кусочки глины скатывались с тропы мимо лица Чекова. Он оглянулся, провожая глазами катышек, тот куда-то нырнул за его ногами. Второй кусочек глины также прокатился и пропал неведомо куда. Дрожь прошла по телу Чекова, словно он получил сильный удар тока. Во рту сделалось сладко, нехорошо, закружилась голова. Он лежал на краю пропасти! К тому же то, на чем он лежал, не было ровным, а понижалось в сторону обрыва, и ему казалось, что он медленно съезжает в пропасть и земля под ним колеблется, осыпается… Он судорожно ухватился за колючий жилистый кустик, не чувствуя боли от вонзившихся в пальцы острых шипов. Он боялся отпустить этот куст, боялся встать, даже пошевелиться, так как от любого движения, думалось ему, отломится кусок обрыва и увлечет его с собой в бездну.
— Двенадцать штук было, — где-то близко разговаривал сам о собой Герка, а может, он был далеко, да так обострился слух. — Запишем… И чего они так испугались? А может, кого?
— Герка! — хрипло произнес Чеков. Зов получился слабым, он боялся кричать громко.
— Сейчас, — ответил Герка. Он все же услышал, но почему-то не торопился.
— Герка! — злым, отчаянным шепотом звал Чеков, пока не увидел
