Владимир Арсеньев - Встречи в тайге
— Они сами сюда пришли, — сказал Ноздрин, закуривая папиросу.
Оказалось, что кабарга, спасаясь от росомахи, случайно попала на утес, нависший над рекой. Чжан Бао поспешно снял с плеча ружье, чтобы стрелять, но вдруг кабарга заметалась. Она поняла опасность и хотела было бежать назад, но путь отступления был ей отрезан росомахой. Тогда она стала жаться к краю обрыва, высматривая, куда бы ей спрыгнуть. В это мгновение росомаха бросилась на нее. Кабарга рванулась вперед, и оба врага, потеряв равновесие, полетели в пропасть. Кабарга разбилась насмерть, а росомаха еще проявляла признаки жизни.
Она даже попробовала подняться на ноги, но снова упала на лед.
В это время к ней подбежал Ноздрин и ударом палки по голове добил ее.
Убившихся животных нельзя было назвать трофеями охоты. Оба они достались нам случайно. Все трое мы были свидетелями лесной драмы. Я в лесу видел, как она началась, а Ноздрин и Чжан Бао — как она кончилась. Забрав мертвых животных, мы пошли домой.
Через полчаса мы были на биваке, куда уже собрались все охотники. Один из казаков принес дикую козулю. Теперь мы были обеспечены мясом по крайней мере на несколько суток. Кабарга в тот же день пошла на ужин, а с росомахи сняли шкуру для чучела.
Рысь и рысенок
Около нашей фанзы я увидел стрелка Глеголу. Он надевал ошейник на Хычу, самую крупную из наших собак. За спиною у него была винтовка.
— Ты куда? — спросил я его.
— Хочу на охоту сходить, — ответил он, стягивая ремень потуже.
— Пойдем вместе, — сказал я ему и стал спускаться к реке.
Глегола был из тех, кому, как говорят, не везет на охоте. Целыми днями он бродил по лесу и всегда возвращался с пустыми руками. Товарищи посмеивались над ним и называли его горе-охотником.
— Ну что, видел зверя? — обыкновенно спрашивали они, когда он, голодный и усталый, возвращался домой ни с чем.
— Плохо! — говорил Глегола. — Ничего не видел.
— Уж где тебе добыть зайца! Ты хоть тигра убей, и то ладно будет, — смеялись стрелки.
Но Глегола был человек тихий, терпеливый и не обижался на шутки товарищей.
— Завтра опять пойду, — говорил он им в ответ, смазывая свою винтовку.
Итак, я пошел вперед, а через минуту догнал меня и Глегола.
Стояла холодная погода; земля основательно промерзла, а снегу еще не было. Река быстро затягивалась льдом. За ночь забереги местами соединились и образовали естественные мосты. Чтобы не провалиться, мы взяли в руки тяжелые дубины и, щупая ими лед впереди себя, благополучно и без труда перебрались на другую сторону реки.
Как только мы отошли от берега, сразу попали в непролазную чащу. Сухие протоки, полосы гальки, рытвины и ямы, заваленные колодником и заросшие буйными, теперь уже засохшими травами, кустарниковая ольха, перепутавшаяся с пригнутыми к земле ветвями черемушника, деревья с отмерзшими вершинами и мусор, нанесенный водой, — таков поемный лес, куда мы направились на охоту. Дальше бурелома было как будто меньше, но кустарники и молодые деревья, искривленные и тощие, росли в удивительном беспорядке и мешали друг другу.
Мы шли с Глеголой и разговаривали. Собаку он держал на поводке. Она, тащилась сзади и мешала идти: ремень то и дело задевал за сучки. Иногда Хыча обходила дерево справа, в то время как Глегола обходил его слева.
Это принуждало его часто останавливаться и перетаскивать собаку на свою сторону или, наоборот, самому идти к собаке.
— Пусти ты ее! — сказал я ему. — В таком лесу едва ли зверь будет.
— В самом деле, — ответил Глегола, снял поводок с Хычи и заткнул его за пояс.
Собака, почувствовав свободу, весело встряхнулась и, перепрыгнув через колодину, скрылась в чаще.
Вдруг из оврага выскочила дикая козуля. Навстречу ей бросилась наша собака. Испуганная коза быстро повернула назад. Громадным прыжком перемахнув кусты, она в мгновение ока очутилась на другом краю оврага и замерла.
Глегола быстро прицелился и спустил курок, но выстрела не последовало. Поспешно он снова взвел курок и, приложившись, нажал на спуск, но опять у него ничего не вышло.
Увидев приближающуюся собаку, коза побежала в чащу леса, сильно вскидывая задом.
— Осечка, — сказал Глегола и открыл затвор, чтобы вынуть испорченный патрон, но оказалось, что ружье его вовсе не было заряжено.
Надо было видеть его досаду! Единственный раз иметь возможность стрелять в стоячего зверя и так глупо лишиться такого ценного трофея! И из-за чего? Никогда он не забывал заряжать ружье перед выходом на охоту, а тут, как на грех, такая оплошность! Глегола готов был расплакаться.
— Ничего, — сказал я ему, — имей терпенье, брат! И на твоей улице будет праздник.
Он зарядил ружье, и мы пошли дальше.
За оврагом среди высокой травы часто попадались лежки козуль.
— Вот ты теперь знаешь, где надо искать зверя, — сказал я Глеголе. — Когда подходишь к ним, всегда иди против ветра.
Я объяснил ему, что всякий зверь боится не столько вида человека, сколько запаха, исходящего от него.
Мы устали и присели отдохнуть на краю оврага.
Вдруг в кустах недалеко от нас послышался визг собаки. Мы бросились туда и там, у подножия старой липы, увидели такую картину.
Хыча лежала на спине, а над нею стояла большая рысь. Правая лапа рыси была приподнята для удара, а левой она придавила голову собаки к земле. Прижатые назад уши, свирепые зеленовато-желтые глаза, крупные оскаленные зубы и яростный хрип делали ее очень страшной. Глегола быстро прицелился и выстрелил. Рысь издала странный звук, похожий на фырканье, подпрыгнула и свалилась на бок. Некоторое время она, зевая, судорожно вытягивала ноги и наконец замерла.
Как только собака освободилась, она бросилась было бежать, поджав хвост, но вскоре одумалась и начала лапами тереть себе морду. В это время я услышал шорох у себя над головой. Взглянув на дерево, я увидел там другую рысь, по размерам вдвое меньше первой. Это оказался молодой рысенок. Испуганный собакой, он взобрался на дерево, а мать, защищая его, отважно бросилась на Хычу.
Мы растерялись от неожиданности. Рысенок спрыгнул на землю и исчез в кустах. Собака при появлении нового зверя сорвалась с места и бросилась наутек. Глегола побежал было за рысенком, но не нашел его.
Он взвалил рысь себе на плечи, и мы направились прямо к реке.
— Вот видишь! — сказал я ему. — Теперь ты вернешься с хорошей добычей.
Раза два мне показалось, что рядом с нами кто-то бежит по кустам.
Мертвая рысь была довольно тяжелая, и Глегола часто останавливался и отдыхал. Я предложил ему вдвоем нести рысь на палке, но он отказался и просил меня взять только его ружье.
