Генри Бейтс - Натуралист на Амазонке
Рис. Муравьи-фуражиры (Ecition drepanophora)
Когда пешеход приближается к веренице таких муравьев, его внимание прежде всего привлечет щебетанье и беспокойная суета небольших стай скромно окрашенных птиц (муравьеловок) в джунглях. Если же он непредусмотрительно сделает еще несколько шагов дальше, то наверняка попадет в беду — его внезапно атакует множество свирепых маленьких созданий. Они с невероятной быстротой взбираются вверх по его ногам, каждый впивается своими клещевидными челюстями в кожу, а получив таким образом точку опоры, подгибает хвост и жалит им изо всей мочи. Тогда человеку ничего другого не остается, как только спасаться бегством; если его сопровождают туземцы, они непременно поднимут тревогу, вскричат: «Тауока!» — и бросятся со всех ног к другому концу колонны муравьев. Упорных насекомых, прицепившихся к ногам, приходится отдирать одно за другим — задача, справиться с которой обычно удается, лишь разорвав муравья надвое и оставив голову и челюсть в ранке.
Назначение этих громадных муравьиных армий — грабеж, как и в случае Eciton leglonis, но, поскольку движутся они всегда в густых зарослях, за поведением их наблюдать не так легко. Где бы они ни проходили, весь животный мир приходит в смятение, и каждое существо стремится убраться с их пути. Но особая причина для страха имеется у различных бескрылых насекомых, например у крупных пауков, муравьев других видов, личинок мух и тараканов, гусениц и т.д., которые живут под опавшими листьями или в гниющем дереве. Очень высоко на деревья Eciton не взбираются и потому мало тревожат гнезда птиц. Образ действий этих армий, как установлено мной в результате длительного наблюдения, заключается в следующем. Главная колонна, в 4-6 рядов, движется вперед в определенном направлении, очищая землю от всех решительно животных — мертвых или живых, и посылая то и дело в стороны на кратковременные поиски по флангам главной армии более узкие колонны, которые, выполнив свою задачу, вливаются обратно. Если где-нибудь недалеко от пути муравьев встречается очень богатое (с их точки зрения) место, например масса гниющего дерева, изобилующая личинками насекомых, колона останавливается и у цели сосредоточивается могучее муравьиное войско. Возбужденные созданьица обыскивают каждую щелку и рвут на кусочки все крупные личинки, которые вытаскивают на свет. Любопытно видеть, как они нападают на осиные гнезда, устраиваемые иногда в низких кустарниках. Они проедают тонкий, как бумага, покров, чтобы добраться до личинок, куколок и свежевылупившихся ос, и режут все в клочья, не обращая внимания на разъяренных хозяев, летающих вокруг. Превратив добычу в кусочки, муравьи распределяют их между носильщиками, в известной мере учитывая тяжесть ноши: карлики берут самые маленькие куски, а наиболее сильные муравьи — малоголовые — самые тяжелые. Иногда два муравья объединяются, чтобы нести один кусок, но большие рабочие с их неуклюжими искривленными челюстями не в состоянии выполнять свою долю работы. Армии никогда не идут далеко по проторенной тропе, но, по-видимому, предпочитают густые заросли, где их редко удается проследить. Иногда я прослеживал армию с полмили или больше, но ни разу не мог отыскать муравьев, закончивших дневной путь и вернувшихся к своему муравейнику. Действительно, я ни разу не встречал муравейника: когда бы ни попадались Eciton, это всегда были муравьи, находившиеся в пути.
Однажды в Вила-Нове я решил, что напал на кочующий рой этих неутомимых муравьев. Место представляло собой открытую полосу земли около берега реки, у самой опушки леса, и было окружено скалами и кустарниками. На склонах с одной стороны маленькой гавани виднелась густая колонна Eciton, тянувшаяся оттуда по открытому пространству и поднимавшаяся по противоположному откосу. Длина процессии оставляла 60-70 ярдов, и все-таки ни начала, ни конца видно не было. Все двигались в одну и ту же сторону, за исключением нескольких особей вне колонны, которые шли обратно, проходили некоторое расстояние, а затем вновь поворачивали, чтобы последовать одним курсом с главной массой. Но эти возвратные движения продолжались непрерывно от одного конца цепи к другому, и было совершенно очевидно, что они служили средством поддержания связи между всеми членами армии, так как шедшие назад муравьи очень часто останавливались на мгновение, чтобы прикоснуться сяжками к тому или иному из своих идущих вперед товарищей; такое поведение наблюдается и у других муравьев, и предполагается, что это их способ передачи сведений. Когда я вмешивался в колонну или извлекал из нее одного муравья, новости о нарушении очень быстро сообщались на расстояние нескольких ярдов назад, и колонна в этом месте начинала отступать. Все малоголовые рабочие несли в челюстях небольшой пучок белых личинок, которые, как я допускал в то время, могли быть личинками их собственной колонии, но впоследствии я пришел к заключению, что то были личинки какого-то другого вида, гнезда которого подверглись разграблению, а процессия, всего вероятнее, — не переселением, а колонной разбойничьей экспедиции.
Положение большеголовых особей в марширующей колонне было довольно своеобразно. Одно из этих необыкновенных созданий приходилось десятка на два муравьев меньшего класса; ни один из них не нес ничего во рту, но все шли без всякой ноши и вне колонны, на довольно правильных интервалах один от другого, подобно младшим офицерам в марширующем полку солдат. Это наблюдение легко было сделать с достаточной точностью, так как блестящие белые головы, выделявшие большеголовых среди остальных, подпрыгивали вверх и вниз на неровностях дороги. Я не видал, чтобы они изменяли свое расположение или обращали сколько-нибудь внимания на своих малоголовых товарищей, марширующих в колонне, а когда я нарушал строй, они не проявляли такой строптивости или готовности к бою, как остальные. Некоторые авторы считают большеголовых членов сообщества классом солдат, подобно таким же образом вооруженной касте у термитов; но я не нашел тому доказательств, по крайней мере у данного вида, поскольку они всегда казались отнюдь не такими драчливыми, как малые рабочие, а искривленные челюсти не позволяют им хвататься за ровную поверхность кожи атакуемого животного. Впрочем, я склонен думать, что они могут служить косвенными защитниками сообщества как неудобоваримые кусочки для самых грозных врагов вида — муравьеловок, которые следуют стаями за марширующими колоннами этих Eciton, Возможно, что загнутые и скрученные челюсти класса большеголовых оказываются эффективным оружием, которым муравьи, попадая в зоб или в желудок птиц, доставляют им неприятности, но, к сожалению, я упустил случай убедиться, так ли это на самом деле.
