Космоземные связи и НЛО - Дмитриев Алексей Николаевич
Нельзя сбрасывать со счетов и то, что каждый ученый обладает психологическими барьерами, которые, как правило, срабатывают особенно эффективно при рассмотрении такой сложной картины, как аномальное явление. При этом быстро обнаруживается, что более или менее приемлемый исследовательский комфорт достигается на пути отождествления аномальных явлений с известными феноменами. И уж если отождествление не подходит, и явление не укладывается в известный репертуар событий, то приходится соглашаться на чисто уфологическое явление, то есть признавать тот самый НЛО, который «все видят».
Но и здесь жизнь исследователя не облегчается, более того, наступает лихорадка неопределенности. Квалификация ученого не подсказывает пути решения («ни слов, ни замеров»), ведь обычная аппаратура в ряде случаев не применима, и слабый портретный очерк события лишь дразнит воображение да порождает комплекс неполноценности. Я не имею в виду тех, «кому все ясно, какая цивилизация и как она спасет». Вот в таких условиях испытываются уже сами исследователи, при этом наблюдаются случаи:
– часть ученых, привыкших к психологическому уюту своих кабинетов, подымает белый флаг и оставляет стезю аномалыциков;
– часть напористо (и порой не бескорыстно) становится профессиональным отрицателем аномальных моментов;
– часть дрейфует к «сенситивам» и перековывает мечи научного подхода на (тоже далеко не бескорыстные) орала экстрасенсорики;
– часть, плененная очарованием НЕВЕДОМОГО, по крупицам собирает признаки развития аномальных явлений от состояния «третьего свидетеля – Природы» – в геолого-геофизической, биологической, психофизиологической средах. Эта часть не теряет надежды на то, что «раз они заметны в нашем трехмерном мире – значит, они оставляют в нем следы и имеют муфты сцепления с обычностью».
Какой же вывод напрашивается в отношении НАЯ – НЛО? Да такой, что никакие конкретные и успешные операции по отождествлению не продвинут нас ни на йоту в решении собственно уфологических проблем. Но они необходимы как воздух, чтобы избежать широко практикуемой ошибки, а именно – подмены предмета исследования.
И все же, несмотря на кажущуюся и углубляющуюся бесперспективность научного решения, несмотря на неисчерпаемый скепсис отрицателей и безоглядную эйфорию людей, признающих существование инопланетян, ученые предпринимают трудные попытки «хоть что-то выяснить». На мой взгляд, к таким попыткам следует отнести изучение феномена 14–15 июля 1980 г. в Москве. Лидерство в этой ситуации, несомненно, принадлежало Институту космических исследований Академии наук СССР.
Энергичная и зараженная надеждой на успех научный сотрудник Инна Геннадьевна Петровская под бдительным вниманием и взвешенной помощью доктора физико-математических наук Г.С. Нариманова развернула серьезную мобилизацию наблюдательных отчетов и провела анализ сведений, касавшихся упомянутого феномена. Дело упрощалось и тем, что основные события произошли не где-то там, за тридевять земель, а здесь же, на окраинах Москвы и в Подмосковье. Было собрано и проанализировано 56 наблюдений, поступивших с разных мест от разных наблюдателей. Было обнаружено сходство московского феномена с петрозаводским, но оказалось столь же безнадежным установить природу тех явлений, которые по существу своему были действительно аномальными. Имеет смысл познакомить читателя с одним из рассказов очевидца. Трезвое и серьезное повествование о наблюдаемом явлении подкупает своей полнотой и правдивостью. Изложим его.
Наблюдатель, находясь недалеко от дома, услышал низкочастотный гул, давящий на уши. Впереди находилась трансформаторная будка, что вызвало у наблюдателя предположение о «неисправности будки» как источнике звука. Но, прислонившись ухом к стене, он убедился, что с будкой все в норме, а звук исходил с другой стороны. Посмотрев в сторону звукового источника, наблюдатель сквозь крону деревьев увидел слабо светящееся пятно, «как луна». Наблюдатель, почуя что-то необычное, побежал в сторону источника звука и света. Через несколько секунд он увидел объект и тут же ощутил мягко окутывающее нарастающее сопротивление, наподобие вязкой жидкости. По мере приближения к объекту сопротивление стало труднопреодолимым, увеличилась тяжесть в теле и слабость в ногах. Где-то в 40 метрах наблюдатель остановился и начал внимательно осматривать объект, причем остановка привела к снятию тяжести в теле.
Взору представилось тело неправильной эллиптической формы с резкими очертаниями; светилось оно неярким желтоватым цветом и было темнее, чем бетонный забор, освещенный уличными фонарями. Объект висел неподвижно над землей, нижняя его часть была ниже забора, общие размеры не превосходили 2 метра по высоте и 3.5 метра по длине. Спустя некоторое время звук видоизменился и превратился в нарастающий по силе свист (наблюдатель-радиолюбитель оценил частоту в 800–1000 Гц). Одновременно объект испустил вниз 3–4 луча и сразу стал медленно подниматься. Лучи были яркие, очень белые и ярко освещали землю, а звук стал похож на работу двигателя ЯК-40. Лучи были слабо расходящимися и как бы замедленными, они втягивались в объект как «светящиеся листы бумаги». Все светящееся тело было ровным матовым, без теней и бликов. За 2–3 секунды объект поднялся вверх метров на 25, затем кратковременная остановка. При этом свист стал ровным без треска, появилось ощущение гула, после чего объект медленно двинулся горизонтально в северном направлении и далее через несколько секунд просто исчез, как «выключился».
Этот объект и его передвижения наблюдал и ряд других лиц. Их описания вполне сходны по временным и пространственным характеристикам с приведенным описанием. Но вот этот «сухой остаток», несмотря на детальное исследование места и людей-наблюдателей, так и остался необъясненным. Зацепиться оказалось не за что. Возможно, поэтому у исследователей и накапливается горечь от непонимания и от того, что «можно было бы попробовать и то, и другое, но исследование запретили». И «то», и «другое» оказалось не в ведении ученых, а в «распоряжении администрации», вот и перековываются некоторые кандидаты и доктора в экстрасенсов, чтобы «не зависеть от начальства».
Да, экстрасенсы… А почему бы и нет? Ведь признаем и венчаем лаврами гениальных – композиторов, писателей, ученых, спортсменов, художников, скульпторов, философов. Почему бы не признать гениальными людей, уникальных по широте и глубине восприятия? Начали признавать; но «гениев» этого рода становится удручающе много, и уже себя чувствуешь с изъяном, если вдруг оказывается, что ты «не видишь», «не слышишь», «не диагностируешь». Так и живешь обломком живого вещества в кругу «далеко продвинувшихся». На новом поприще психофизиологической активности масс все более ощущается острота проблемы безопасности по части функциональной (модно-гуманитарной) роли совести. Так и приходит на ум широко распространенный сценарий экзамена на шаманство в Горном Алтае. А дело было так…
Дошло до власти, что среди народа появилось много шаманов, да и к тому же не мирящихся между собой. Позвал вождь главного шамана и изложил ему обстановку в его ведомстве. Задумался главный шаман, да и предложил вождю сценарий для проверки профпригодности своих коллег. Сценарий оказался потрясающе простым и экономичным. Собрали много сухих валежин да смолистых пихтовых пней, переложили все берестой, а сверху рассадили всех экзаменующихся. Потом главный шаман поджег эту громаду деловой и бросовой древесины и занял на пирамиде подобающее место. Как о том повествует сказ, главный шаман взлетел в воздух, как только коснулось его пламя. После прогорания костра сердобольные зрители увидели, как, отряхиваясь от золы и пепла, поднялся и пошел по своим делам еще один шаман. Вот и вся проверка на обоснованность претензий на соответствие занимаемой должности.
В связи с тем, что мы живем «в почти цивилизованном мире», предлагать подобный экзамен было бы крайне не гуманно, тем более, что «экстрасенсы – это не какие-то шаманы». Но в каждом человеке есть горящий или хотя бы тлеющий костер совести…
