Неоконченное путешествие - Перси Харрисон Фосетт
Спустя пять дней, после того как мы покинули дом сеньора Гальвана, мы достигли реки Паранатинги и обнаружили, что деревня Бакаири покинута. На другом берегу реки была лодка. Кому-то надо было переплыть на ту сторону, забрать лодку, и я отправился за ней, хотя, признаться, холодел от страха при мысли о всей той живности, что водится в реке. В общем, я чувствовал себя примерно так, как однажды на Ямайке, когда за Брайном и мной погналась акула. Мы заночевали в деревне, а наутро переправили груз и животных точно таким же образом, как через Куябу. Через лигу нам пришлось повторить все сначала, чтобы пересечь болотистый ручей, а еще через лигу снова проделать от начала до конца всю эту утомительную процедуру. К этому времени мы уже были совершенно вымотаны, пришлось сделать привал, и на пост Бакаири мы попали только вчера утром.
Здесь хорошо, все полно новизны, и прямо за холмами — они в четырех милях отсюда — начинается совершенно неисследованная местность. В наше распоряжение предоставили здание школы, столуемся мы у начальника гарнизона, славного парня по имени Вальдемира.
Вскоре после нашего прибытия на пост явились восемь диких индейцев из района Шингу, все совершенно голые. Они живут в восьми днях пути ниже по реке и время от времени наведываются сюда из любопытства, а также ради вещей, которые им тут дают. Их пять мужчин, две женщины и ребенок, они живут в хижине сами по себе. Вчера мы дали им немного „сыра“ из гоябы, и он им страшно понравился. Это приземистые люди примерно пяти футов двух дюймов ростом, очень хорошо сложенные. Едят они только рыбу и овощи, мяса не едят совершенно. На одной женщине было очень красивое ожерелье из крохотных кружочков, вырезанных из раковин улиток; чтобы проделать такую работу, надо обладать поистине чудовищным терпением. Мы предложили ей восемь коробков спичек, немного чаю и несколько пряжек, и она охотно отдала нам свое украшение. Ожерелье будет послано в Музей американских индейцев в Нью-Йорке.
17 мая. Сегодня мы сфотографировали несколько индейцев племени мехинаку, разумеется, снимки будут отосланы Североамериканскому газетному объединению. На одном из них четверо индейцев стоят с луками и стрелами у небольшого ручья, протекающего недалеко от джунглей. Я стою вместе с ними, чтобы показать разницу в росте. Они едва доходят до моего плеча. На другой фотографии индейцы нацеливают стрелы на рыбу в реке. Луки здесь больше тех, что были у нас дома в Ситоне, и имеют в длину свыше семи футов, стрелы — шесть футов; но этот народ не отличается особой силой — я легко натягиваю тетиву вровень со своим ухом.
Прошлой ночью мы пошли к ним в хижину и дали им концерт. Я играл на флейте, Вальдемира — на гитаре, папа — на банджо. Успех был грандиозный, правда, мы чуть не задохнулись от дыма.
Индейцы объяснили жестами, что в четырех днях тяжелого пути на север живет племя макахири, что они каннибалы и их рост не превышает пяти футов. Возможно, макахири и морсего одно и то же, в чем я сильно сомневаюсь, так как макахири умеют пользоваться луками, а морсего до этого еще не доросли.
Через три недели пути отсюда мы рассчитываем достичь водопада, о котором говорил Эрменежилду Гальван со слов индейца бакаири по имени Роберто, которого мы увидим завтра. Водопад никому не известен, Роберто слышал о нем от своего отца, жившего в тех местах, когда бакаири были еще дикими. Его шум слышен за пять лиг окрест, и там есть защищенная от воды вертикальная скала, разрисованная изображениями людей и лошадей. Он также упоминал о сторожевой башне, якобы расположенной примерно на полпути к городу.
19 мая. Какой чудесный, погожий денек выдался на мой день рождения — самый интересный из всех, какие у меня были!
Пришел Роберто и, после того как мы поднесли ему Vinlio de Cajo[81], рассказал нам интересные вещи. Он говорил, что считал делом чести всей своей жизни достигнуть большого водопада с надписями и обосноваться возле него со своим племенем, но сейчас уже слишком поздно. К тому же в тех местах живут племена морсего и каксиби, а он их боится. Мы получили от него описание местности и местоположения водопада. Сначала идет безводная пустыня, которую можно пересечь из конца в конец за день пути, потом мы попадем в местность, покрытую травой, где совершенно отсутствует лес. Его дядя говорил о городах, и он утверждает, что они построены его далекими предками. Мы выступаем послезавтра и через пять дней окажемся в неведомом краю. С нетерпением жду момента, когда пеоны оставят нас, они действуют нам на нервы.
Возможно, тебе будет интересно узнать, чем мы питаемся в походе. В половине седьмого утра мы съедаем по тарелке овсяной каши, выпиваем по две чашки чаю с третью банки сгущенного молока; потом в половине шестого вечера выпиваем по две чашки чаю с двумя бисквитами, гойябадой или сардинами либо съедаем тарелку чарке с рисом. Здесь мы смогли купить некоторое количество farinha[82] и сладкого картофеля в добавление к рису, и я взял на себя готовку. Нам также удается доставать немного костей и маниоки. В поселке много коров, и по утрам можно достать парное молоко.
Мы сняли бороды, без них легче. Должно быть, после Эрменежилду я еще поправился, несмотря на все переходы, и никогда я не чувствовал себя лучше. Нога у Рэли почти зажила, папа в превосходной форме. Мы только и думаем о том, чтобы как можно скорее достигнуть лагеря номер 15 и отделаться от наших пеонов.
Между прочим, поговаривают, что бакаири вымирают из-за какого-то амулета; в деревне живет человек с амулетом, и этот человек их ненавидит. Только вчера умерла одна девочка — как говорят, от амулета.
20 мая. Только что проявили снимки для Североамериканского газетного объединения. Среди них есть несколько очень удачных фотографий с индейцами мехинаку, папой и мной. Здесь трудно проявлять с такой теплой водой, но нам посчастливилось найти ручей с температурой воды не выше 70° по Фаренгейту[83].
