Джеймс Кэрвуд - По волчьему следу
— Карвель!.. Карвель!..
А в это время из юрты доносились яростное рычание собаки и жалобные крики человека. Карвель позабыл, что только вечером пришел сюда в первый раз в жизни, и, несмотря на это, притянул ее к своей груди, и она послушно обвила его шею руками.
— Джим… — плакала она. — Этот человек здесь… Он уже пришел из Лакбэна… Там они оба, Бари и он.
Карвель понял всю правду. Он схватил на руки Нипизу и побежал с ней прочь, подальше от этих звуков, которые становились все ужаснее и сильнее. У лесной опушки он спустил ее на землю. Она все еще держала его за шею; по тому, как она дрожала всем телом, он чувствовал, как она испугалась. Она плакала и смотрела ему чисто по-детски в глаза.
— Джим… Джим… — умоляла она. — Не оставляйте меня… Я здесь одна! Около меня здесь нет ни одной близкой души! И я так боюсь!..
Он склонился над ней, и как-то так само собой вышло, что привлек ее к себе и поцеловал в губы.
А затем испугался своего поступка и побежал к юрте.
Когда он прибежал туда, один, с револьвером в руке, то Бари стоял уже у самого входа и помахивал хвостом. Карвель взял из костра пылавшую головешку и вошел внутрь юрты. Когда он вышел оттуда обратно, то на нем не было лица. Он бросил головешку в костер и возвратился к Нипизе. Он заботливо укутал ее в свое одеяло и стал около нее на колени.
— Он умер, Нипиза, — сказал он.
— Умер? Это правда, Джим?
— Да, Бари загрыз его насмерть!
* * *Она едва дышала. Он еще ниже склонился над ней и продолжал:
— Но ты не беспокойся, мое дитя. Об этом не узнает никто. Сейчас я похороню его и подожгу юрту. А завтра утром мы отправимся вместе в Нельсон-Хауз, где есть миссионер.
— Зачем? — спросила она, точно не понимая его.
— А затем, — ответил он, — чтобы, вернувшись оттуда, построить себе новую избушку на месте сгоревшей и зажить в ней на здоровье вдвоем!
И вдруг во все горло завыл Бари. Это был его победный крик. Он понесся далеко к звездам, прокатился над самыми верхушками деревьев и долетел чуть не до самой луны. Это был настоящий вой волчьего торжества по поводу исполненного подвига и достигнутой мести. Эхо повторило его несколько раз, затем замерло где-то далеко-далеко, и снова водворилась мертвая тишина. Легкий ветерок пробежал по вершинам деревьев. Издалека донесся ток глухарей.
А Нипиза и Карвель сидели рядом и все творили, говорили без конца.
