Геннадий Падаманс - Первостепь
Брёвна с двуногими течение унесло за тростники, а Двойной Лоб ёщё глядел им вслед, опасаясь коварного возвращения. Или, может, наоборот, желая их трусливого возвращения. Прощальное солнце слепило глаза, река полыхала пожарищем. В какой-то миг мамонту почудилось, что за его спиной шевелится сооруженная им могила, и он оглянулся. Но гиены обратно не подбирались, живые двуногие сильно их напугали. Должно быть, подбирался ветер. Или же выбиралась душа двуногого – Двойной Лоб не собирался гадать, ослепшие от заходящего светила глаза ничего не замечали. Он направился к ждущему малышу, и они побрели дальше вдоль берега. В тёплые земли.
****
Он оказывается в знакомой уже лачуге на вершине огромной горы. У него есть возможность осмотреться, однако ничего интересного здесь нет. Стены из мамонтовых шкур, земляной пол. Ему не нужна эта лачуга. Ему нужен медведь.
Он выходит наружу и обходит вокруг хижины, слушает, как шумит ветер. Ветер шумит очень странно, будто горный поток, и шумит со всех сторон. Даже изнутри хижины.
Серое небо словно рисовано красками, в нём что-то присутствует неживое или просто другое. Но какое «другое», он точно не знает.
А ветер ревёт, будто взорвался вулкан. Вознамерился испугать небо, гору и всё остальное. Кто поверит ревущему? Режущий Бивень не верит.
В воздухе кружатся листья. Зелёные листья. Ветер принёс их с каких-то неведомых деревьев. Листья хлещут по лицу, от них нельзя спрятаться даже в хижине. Лучше всего смириться. Пускай себе хлещут.
Ветер завыл, захихикал в истерике, небо покрылось жёлтыми пятнами, будто оспинами. А медведь не приходит. Должно быть, жуткие подвывания ветра его напугали. Режущий Бивень в отчаянии. Ведь ему нужен медведь. Кто ещё сможет направить его к шаману?
Но ветер уже валит с ног. Сейчас подхватит его как пушинку и скинет с горы. Ветер злорадствует над его немощью, над его малостью, над его лёгкостью. Он вцепился обеими руками за угол лачуги и держится. А ветер силится его сдуть.
Но он удержится. Он вдруг понимает, что сможет удержаться, и ветер тоже понимает это одновременно с ним. И сразу меняется. Становится слабым. Такой ветер не помешает медведю, и Режущий Бивень, отпустив край лачуги, зовёт во все стороны:
«Медведь, приходи!»
Его зов безответен. Безучастное небо глухое и сонное. Для себя самого ветер. Здесь нечего ждать, Режущий Бивень даже хочет сплюнуть в сердцах, но позабыл, как это сделать. Он возвращается в хижину.
– Хватит ему гнать волны.
– Нет, пускай гонит.
– Уже добился своего.
Двое беседуют. Он как будто бы знает их. У одного на голове странная островерхая шапка из какого-то блестящего камня, у другого из камня кольчатая рубаха, а шапки нет и уши длинные-длинные, совсем как у осла. Эти двое говорят о нём. И он их понимает. Они говорят, что он виноват. Что, когда он охотится, его голова всё равно думает о другом. И он пропускает удары. Снова и снова. Он их понимает. От всякого исходят волны жизни, как от брошенного в воду камня. Но у него одни волны расходятся, а другие, наоборот, сходятся тем навстречу. Он собирает к себе волны перемен. И эти волны гасят другие. Он понимает. Не просто понимает, он сейчас видит эти волны. Видит, как одни расходятся большими нарастающими кругами, а другие, наоборот, сходятся навстречу тем. Волны, сталкиваясь, бурлят и гасят одна другую. Он хорошо это видит и даже чувствует. Как волны сталкиваются, чувствует. Ему становится стыдно, ему боязно, что эти двое спорщиков сейчас заметят его, нерадивого, и ему хочется спрятаться, поскорее куда-нибудь спрятаться, и он выскакивает за какую-то занавеску, а там…
Там на своём бубне расселся шаман.
– Ты? – удивляется Режущий Бивень.
– Ты? – передразнивает его Еохор.
Нельзя тратить силу для пустых удивлений, никак нельзя, и Режущий Бивень торопится высказать главное, едва не захлёбываясь:
– Меня ранил лесной человек. У него страшные дротики!
Шаман глядит на него пристально, изучая, словно не верит. Глядит не моргая. Режущий Бивень без слов понимает вопрос, он слышит его и внутри и повсюду вокруг, шаман хочет узнать, где же он?
В самом деле, где он? Хижина вдруг раскалывается, и сквозь прореху прямо в глаза багровым всполохом бьёт закатное солнце. Где-то плещет вода, качают ветвями кусты, в обклеенном листьями небе повисла невидимая тревога.
Режущий Бивень очнулся.
****
Он обнаружил себя в завале из веток и тростника. В его голове перемешались два мира, и он не смог чётко вспомнить, как сюда попал. Но сразу же стал выбираться.
Полутьма не могла от него скрыть россыпи странных следов. Стая гиен недавно плясала вокруг его лежанки, затаптывая более ранние отпечатки мощных ног мамонта. Тут же следы мамонта поздние – гигант нападал на гиен, те отступили, но и сам мамонт струсил, повернул обратно, остановился, оглядываясь и принюхиваясь, сильно насторожился и, чрезвычайно взволнованный, заспешил к реке. Что могло испугать мамонта на воде? Конечно, люди. Но какие?.. Мамонт-самец иногда отступает и перед носорогом, но только не так. Люди его испугали. И если бы это были степные люди, искавшие пропавшего охотника, мамонт бы так не боялся. Ведь это Мудрый Лоб. И шаман ему сразу сказал, что люди не станут его убивать. Значит, мамонт увидел чужих людей. И, наверное, бросился защищать малыша.
Чуть повыше по берегу действительно много следов мамонтёнка. Теперь Режущему Бивню становится ясна вся картина схватки, разыгравшейся вокруг его странного укрытия. Хотя, не такое уж оно и странное. Его соорудил Мудрый Лоб, пришедший первым, раньше гиен. Он принял охотника за мертвеца, а мамонты иногда чтят человеческих мертвецов так же, как и своих.
Солнце село за лесом и вытолкнуло луну. В её бледном свете грушевое дерево кажется сказочным великаном, раскинувшим руки в приветствии. Ствол исцарапан бивнями мамонта, гигант здорово тряс плоды, и теперь человек ищет в траве остатки от чужого пиршества.
Груш много. Чуть дальше они перемешаны с раскисшими сливами, не менее вкусными. Режущий Бивень может неплохо поесть. Особенно сливы ему нужны, чтобы прочистить живот.
Воют гиены. Совсем неподалёку и как раз на пути к стойбищу. Но охотник не может пока идти. Он останется здесь до утра, у деревьев, а с рассветом отыщет нужные травы, заберёт из воды копьё и отправится в путь. Пока же он укладывается спать.
Всплеснула вода. Потом кто-то вынырнул. Лосиха с набитым ртом. Пережёвывает. Затихла. Будто что-то услышала. Нет, снова жуёт. Нырнула опять за подводной травой.
Слишком рискованно разводить огонь. Лесные люди могут оказаться где-нибудь рядом. Должно быть, они плыли по течению вдоль берега, искали раненого. Мудрый Лоб его оборонил, они не распознали лежанку, иначе давно уже были бы здесь. Они проплыли дальше вдоль берега и остановились, решая, что делать. Либо рыскать ночью по степи, либо переправиться обратно на лесной берег. Наверное, это разведчики, и они станут рыскать. Чувствуй Режущий Бивень себя хоть немного получше, ему следовало бы тоже произвести свою разведку, но сейчас у него достаточно сил лишь на то, чтоб затаиться на невысоком суку.
