Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Бернгард Гржимек
Ho надо помнить, что это было в то самое время, когда газеты пестрели сообщениями о всякого рода ужасах и политической неразберихе, сопровождавших гражданскую войну в Конго. А поскольку многие люди не больно-то разбираются в названиях африканских стран, то туристы тогда боялись ехать даже в Восточную Африку. Поэтому мне пришлось написать президенту провинции Киву, что я не смогу рекомендовать туристам посещать Киву, прежде чем сам собственными глазами не увижу, как там обстоят дела: действительно ли уже все спокойно и безопасно. Вскоре я отправился туда через соседнюю Уганду, находившуюся в то время еще под британским владычеством.
Английские полицейские поначалу не захотели пропустить нас через границу в Конго, мотивируя это тем, что оттуда все время прибывают бельгийские беженцы, которыми уже переполнена вся Уганда. Никто из администрации Управления национальными парками Уганды не решался нас сопровождать в этой поездке. Они вообще еще ни разу за это время не рискнули пересечь границу между парком Куин-Элизабет и Бирунга-парком, чтобы посмотреть, что же там делается, и в случае необходимости чем-то помочь.
Ну что ж. Пришлось нам с Аленом Рутом, моим оператором, ехать одним на его «джипе». Ален уже несколько лет работает вместе со мной и прекрасно снимает. Через 14 дней предстояла его свадьба, так что нам нужно было поторапливаться.
В моей книге «Они принадлежат всем» я обстоятельно описал наши тогдашние приключения. Английские таможенники никак не соглашались оформить нам бумаги для переезда через границу по той лишь причине, что это «слишком опасно». Но в чем именно заключалась эта опасность, они объяснить не могли, а новые конголезские чиновники, здание которых стояло всего в каких-нибудь ста метрах от здания угандийской таможни, за пограничным шлагбаумом, говорили только по-французски, и поэтому с ними контактов не было.
Тогда мы взяли да и переехали через границу на свой страх и риск, без должных виз и прочих бумаг, подобно тому как мы это уже однажды проделали десять лет назад на этой же границе, только в обратном направлении.
Переехав на ту сторону, я попросил конголезских чиновников мне честно и откровенно сказать: поехали ли бы они сейчас внутрь страны, будучи белыми? Они ответили, что здесь, на границе, мало что узнаешь о том, что делается в стране, но в ближайшие дни вроде бы должно быть тихо.
Разумеется, мне было несколько не по себе, потому что повсюду можно было прочесть сообщения об убийствах миссионеров и сожженных фермах. Все бельгийские чиновники в панике покидали Конго. Но я уже много раз убеждался в том, что когда сам приезжаешь на место событий, то все оказывается не таким уж страшным, как ради сенсации изображается в газетах.
Все же я нервничал. Ален жаловался, что я то и дело обращаюсь к нему по-французски, хотя и знаю, что он по-французски ни слова не понимает. Это, конечно, от волнения.
На улицах и в немногочисленных автомашинах мелькали одни только черные лица. Поэтому мы сочли благоразумным, не останавливаясь, миновать поселок Ручуру и ехать дальше еще в течение нескольких часов, пока не достигнем границ национального парка, а там уже недалеко и до гостиницы в Руинди.
Нам казалось удивительным, что буйволы по-прежнему доверчиво стояли возле самой проезжей дороги, несмотря на то что здесь наверняка уже не раз проходили отряды солдат.
Белые солдаты в Европе во время последних мировых войн уж наверняка палили бы во все, что только попадется на мушку, особенно если это дикие животные. Здесь же вновь назначенный африканский судья за браконьерство без всяких разговоров присуждал шесть месяцев тюремного заключения, то есть вдвое больше, чем его белый предшественник.
Интересно, как будет выглядеть гостиница сейчас, спустя год после ухода бельгийцев? Я готовился к самому худшему. Но все сверкало, столы были покрыты белоснежными скатертями, а безукоризненно одетый чернокожий официант за каких-нибудь 15 минут сервировал нам вкусный обед. В гостиничных номерах висели чистые полотенца — мы просто глазам своим не верили!
Поскольку бельгийцы не поощряли специального образования для африканцев, то среди них не оказалось специалистов в области организации национальных парков на научной основе. Поэтому первым африканским директором национального парка был назначен Анисе Мбуранумве, обучавшийся в сельскохозяйственном институте. Впоследствии он еще год стажировался у нас, во Франкфуртском зоопарке, так же как и его вышестоящее начальство господин Моква, входящий в состав городского управления главного города — Киншасы.
Через пару часов после нашего приезда к нам заявился доктор Жак Вершурен — биолог, не имеющий никакого отношения к бывшему Управлению национальными парками, но проводивший в Вирунга-парке свои научные исследования. В момент переворота он в отличие от бельгийских служащих не удрал, а остался и продолжал работать. За это новые хозяева страны произвели его в консультанты по вопросам охраны природы. Вершурен — увлеченный своим делом натуралист, который уже в те годы вдоль и поперек исходил пешком огромную территорию парка, включая и горные области. В 170 различных местах он ночевал под открытым небом. Национальные парки Заира, безусловно, многим обязаны его стойкости и упорству.
Достойно держалась и охрана парка. Правда, из-за того, что она была вооружена только копьями, а не ружьями, ей было трудно бороться против вооруженных до зубов браконьеров, в особенности против бандитов, которые вторгались в парк из Уганды. Несколько обходчиков пали смертью храбрых; особенно варварски был убит Валери Курубандика. Неоднократно трупы работников охраны парка находили в озере Эдуард. Молодого конголезского администратора Вирунга-парка — Альберта Буни в Мутсоре, на севере парка, поймали браконьеры и замучили насмерть. Его последними словами перед смертью были фразы, передававшиеся затем из уст в уста: «Вы можете меня убить, но никогда вам не удастся разрушить наш национальный парк. Он и меня и вас переживет и будет жить в веках!»
Был устроен маленький военный парад, на котором мне пришлось под желто-синим конголезским флагом держать речь с обращением к этим мужественным людям и вдовам убитых героев.
— Весь мир восхищается вашей отвагой и вашей стойкостью, которые вы проявляете сейчас, в эти трудные времена! — сказал я им.
Алена и меня приняли чрезвычайно гостеприимно и поместили в самом лучшем домике; но, к сожалению, его единственная дверь выходила прямо на проезжую
