Марджори Ролингс - Сверстники
Он дрожал от страха и напряжения. Он твердил себе, что не заблудился, ведь река Сент-Джонс вытекает из озера на север и в конце концов доходит до Джексонвилла, так что надо только плыть по ней вниз и вниз. Но озеро было такое широкое, а линия берега такая запутанная… Он долго отдыхал, затем стал медленно грести на север. Гложущее ощущение в желудке перешло в острую боль. Как в горячке, стали являться ему видения каждодневного домашнего стола. Он видел ломти подрумяненной дымящейся ветчины, истекающей собственным соком. Он слышал её аромат. Он видел коричневые преснушки, покрытый тёмной корочкой кукурузный хлеб и полные миски коровьего гороха с плавающими поверху квадратиками белого сала. Он слышал запах жареной белки так ощутимо, что во рту у него набралась слюна. Он чувствовал на языке тёплую пену молока Трикси. Он мог бы драться с собаками из-за миски холодной кукурузной каши.
Так вот он каков, голод. Так вот что имел в виду отец, когда сказал: «Мы не можем голодать». Он тогда только посмеялся. Он думал, что знает, что такое голод: нечто отчасти даже приятное. Он понял теперь, что то был всего-навсего аппетит. А это было нечто другое, нечто кошмарное. Это нечто имело огромную утробу, которая грозила поглотить его, и когти, раздиравшие его внутренности. Он старался не поддаться новому приступу страха. Он скоро доберётся до какой-нибудь хижины или стоянки рыболова, говорил он себе, и самым бесстыдным образом попросит есть, прежде чем двинуться дальше. Ни один человек не откажет другому в еде.
Он весь день плыл на север вдоль берега. Под вечер его тошнило от жара солнца, но ему нечем было рвать, кроме речной воды, которую он пил. Впереди, между деревьями, показалась хижина, и он с надеждой повернул к берегу. Хижина была заброшена. Он вошёл крадучись, словно голодный енот или опоссум. На пыльной полке стояли жестянки, но все они были пусты. В одной банке он нашёл немного затхлой муки. Он смешал её с водой и получившееся тесто съел. Оно показалось ему безвкусным даже при том голоде, который он испытывал, но боль в желудке прошла. Он видел на деревьях белок и птиц и пытался сбить их камнями, но только прогонял. Его лихорадило, он был вымотан, от съеденной муки тянуло в сон. Хижина была какое-никакое укрытие; он настелил на полу тряпок, из которых разбегались тараканы, и заснул тяжёлым, полным кошмаров сном.
Утром он снова проснулся от острого голода; рези были так сильны, что ему казалось, будто его внутренности раздирают чьи-то острые когти. Он нашёл несколько припрятанных белками прошлогодних желудей и жадно проглотил их, но твёрдые, неразжёванные комки были лишь как новые ножи в сжавшемся желудке. На него напала сонливость, и он насилу заставил себя взяться за весло. Если течение не помогает ему, думал он, то он всё равно что стоит на месте. За утро он проплыл совсем мало. Днём посередине фарватера прошли три парохода. Он вставал в лодке, махал руками и кричал, но его не заметили. Когда пароходы скрывались из виду, он не мог сдержать раздирающих душу рыданий. Чтобы перехватить следующее судно, он решил плыть от берега прямо на середину. Ветер упал. Вода была спокойна. Отраженный ею солнечный жар опалял его лицо, шею, руки. Солнце обдавало огнем сверху. В висках у него стучало. Перед глазами плыли чёрные круги, вспыхивали золотые шары. В ушах тоненько звенело. Внезапно звон прекратился.
Когда он открыл глаза, он понял лишь, что кругом темно и что его поднимают.
Мужской голос сказал:
– Он не пьян. Это парнишка.
Другой голос ответил:
– Положи его там на койку. Он в обмороке. Долблёнку привяжи к корме.
Джоди открыл глаза. Он лежал на койке парохода, по всей видимости почтового. На стене мерцала лампа. Над ним склонился мужчина.
– Что с тобой, малец? Мы чуть было не наскочили на тебя в темноте.
Он пытался ответить, но распухшие губы не слушались его.
Голос сверху сказал:
– Попробуй дать ему поесть.
– Ты хочешь есть, мальчуган?
Он кивнул. Пароход шёл теперь полным ходом. Мужчина в каюте застучал у камбузной плиты. Перед глазами Джоди показалась толстая чашка. Он поднял голову и схватил её. В чашке был холодный суп, густой и застывший. Первые два глотка были совершенно безвкусны. Затем его рот наполнился слюной, он потянулся к чашке всем своим существом и стал жадно глотать, давясь кусками мяса и картошки.
Мужчина с любопытством спросил:
– Это сколько ж дней ты не ел?
– Не знаю.
– Слышь, кэп, он даже не знает, когда он последний раз ел.
– Дай ему вдоволь, только корми помаленечку. Да не давай слишком много, не то он заблюет мне всю койку.
Чашка появилась снова, и с нею пресные лепёшки. Он пытался сдерживать себя, но не мог унять дрожи, когда мужчина сделал слишком большой перерыв между кормёжками. Третья чашка оказалась бесконечно вкуснее первой, но больше ему не дали.
Мужчина спросил:
– Ты из каких краёв будешь?
Ленивая истома охватила его. Дыхание стало глубоким. Глаза его машинально следили за качанием лампы. Он закрыл их и погрузился в сон, глубокий, как сама река.
Проснулся он оттого, что пароход остановился. На мгновение ему показалось, что он всё ещё в уносимой течением долблёнке. Он встал на ноги и потер глаза. Взглянул на камбузную плиту и вспомнил про суп и лепёшки. Боль в желудке прошла. По невысокой лестнице он поднялся на палубу. Светало. На пристань спускали мешок с почтой. Он узнал Волюзию. Капитан повернулся к нему:
– Ещё б немного – и тебе каюк, приятель. Так как, ты сказал, тебя зовут и куда ты держишь путь?
– Я ехал в Бостон, – ответил он.
– Да ты знаешь ли, в какой стороне Бостон? Это далеко на севере, тебе бы жизни не хватило добираться туда в твоей лодчонке.
Джоди молча смотрел в пространство.
– Ну, давай живее. Это правительственное судно. Я не могу нянчиться с тобой весь день. Где ты живёшь?
– На Острове Бэкстеров.
– Отродясь не слыхал о таком острове на этой реке.
В разговор вступил помощник:
– Это не настоящий остров, кэп. Это такое место там, в скрабе. Милях в пятнадцати по дороге отсюда.
– Тогда тебе тут вылезать, мальчуган. «Бостон»! Гм, чёрт подери. У тебя есть отец с матерью?
Джоди кивнул.
– Они знают, куда ты отправился?
Он потряс головой.
– Убежал, стало быть? Ну, будь я такой, как ты, щупленький большеглазенький парнишка, я бы сидел дома. Никому ты не нужен, малец, кроме отца с матерью. Ссади его на пристань, Джо.
Две загорелые руки подняли и опустили его.
– Отвяжи его лодку. Держи её, мальчуган. Поехали.
Раздался свисток. Колёса вспенили воду. Пароход запыхтел вверх по реке. Струя бурлящей воды тянулась за ним. Джоди сидел на корточках, удерживая долблёнку за нос. Незнакомец взглянул на него и зашагал с почтой по направлению к Волюзии. Первые лучи солнца упали да реку. Аллигаторовы лилии на том берегу, словно белые чаши, отражали их. Течение тянуло за собой лодку. Его рука устала удерживать её. Шаги незнакомца на дороге затихли. Ему было некуда больше идти, кроме как на Остров Бэкстеров.
