Беззащитные гиганты - Дейв Кэрри
— Позвони через месяц, — прорычал я и вырвал шнур из розетки.
На следующий день мы запланировали посетить Статистическое управление дубайской таможни. В нас теплилась хоть и слабая, но надежда, что нам удастся найти записи, отражающие ввоз в страну и вывоз из нее слоновой кости. Еще более призрачной выглядела надежда заполучить копии таковых записей.
Мы навешали лапши на уши начальнику управления, рассказав, что снимаем фильм о торговле, не забывая при этом осыпать похвалами его многотрудную и столь нужную всем работу. Заодно объяснили, что, если получим копии цифр экспорта-импорта, это сильно облегчит нам работу. Наш собеседник был почтенных лет, и наши комплименты ему польстили. Он тут же пошарил в ящике письменного стола и, к нашему изумлению, вынул объемистую компьютерную распечатку.
— Вот полные данные об экспорте-импорте Дубая в 1987 году, — с улыбкой сказал он, протягивая нам материал.
Пока Дейв и Клайв заговаривали начальнику зубы, задавая вопросы об особенностях импорта, я лихорадочно пошарил в списке категорий товаров. Так и есть. «Слоновая кость, необработанная или подвергшаяся предварительной обработке. Кат. 291–01». Я быстро отслюнявил пальцем нужное количество страниц, и вся искомая информация легла перед моими глазами.
Длинный столбик беспристрастно перечислял страны, откуда шла слоновая кость: Бурунди, Северный Йемен, Заир, Кения, Танзания, Индонезия, Замбия, Испания…
В другом столбце содержались цифры, сколько тонн и килограммов получено из каждой страны.
Я толкнул Дейва под локоть. Догадавшись, что я наткнулся на что-то важное, он с новой силой принялся вешать лапшу на уши начальнику, пока я заносил цифры в свой блокнот. Почти 150 тонн кости прошло через Дубай в 1987 году. Для этого нужно было забить, по самым скромным прикидкам, 15 000 слонов. Поскольку, как нам было известно, Дубай во всей этой истории играл лишь роль перевалочного пункта, где отмывалась браконьерски добытая кость, — значит, большая часть из этих 15 000 слонов наверняка была добыта нелегально.
Я перевернул страницу. Сохранять выражение лица удачливого игрока в покер становилось все проблематичнее. У меня перед глазами был список стран, куда ввозилась нелегальная кость. Гонконг, Тайвань, Сингапур, Южная Корея, Индия, Китай и — тут у меня перехватило дыхание — Соединенные Штаты Америки!
Мой блокнот постепенно заполнялся. Дейв как бы искоса подмигнул мне и спросил чиновника:
— Нельзя ли получить копию этой распечатки, как вы думаете?
Почтенный чиновник был не против.
— Да вот беда, у нас нет лишних копий. У нас их только две, а правительство Дубая требует обе для своей работы.
Дейв использовал все свое искусство обольщения.
— Так не могли бы вы дать нам одну из них, а для себя новую отпечатаете. Это не отнимет у вас много труда.
Чиновник заколебался, затем пожал плечами.
— Что ж, отпечатать другую копию, может быть, и можно, но боюсь, вам придется оплатить машинное время.
А нам только этого и хотелось. Пока он не передумал, мы быстренько сунули ему требуемую сумму в 1000 дирхамов (около 140 английских фунтов), и его помощник принес нам другой экземпляр.
Как только мы вернулись в квартирку Джока, мы разложили распечатку на полу. Склонившись над статистическими данными в нашей маленькой комнатенке, мы поняли, что документу, который мы добыли, цены нет. Цифры подтверждали наличие огромной международной сети торговли костью, в которой Дубай служил связующим звеном между Африкой и Азией. Это были уже не «просто слухи». В наших руках имелись свидетельства.
Этой ночью в первый раз по прибытии в Дубай я не сомкнул глаз. Дело было отнюдь не только в неудобной постели. У меня в голове не укладывалось, что операция, к раскрытию которой мы приступили, приобрела такие масштабы. 150 тонн кости, которые, как мы теперь знаем, прошли через Дубай в 1987 году, оценивались ни много ни мало в 22,5 миллиона долларов. Это если в сыром виде.
И уж куда больше в обработанном виде. Это был действительно большой бизнес.
Нашей следующей целью был дубайский аэропорт. Я позвонил в отдел грузоперевозок за день до того, когда мне было назначено свидание. Нам нужны были авианакладные. Это документы, которые сопровождают каждый пересылаемый воздушным путем груз и содержат сведения не только об отправителе, но и о получателе. Если бы мы получили доступ к авианакладным, мы получили бы возможность не только проследить маршруты, по которым идет слоновая кость, но и докопаться до адресов компаний-получателей в Азии. Это дало бы нам отправную точку для расследований на Дальнем Востоке. Но это была пока всего лишь теория.
К несчастью, ирано-иракская война то и дело норовила вторгнуться в наши планы. Когда мы прибыли в аэропорт, небо дрожало от гула военных вертолетов и всюду, как снаружи, так и внутри здания аэровокзала, стояли солдаты с автоматами наготове. Очевидно, происходило что-то драматическое.
— Что здесь происходит? — спросил Клайв человека со значком американского журналиста.
— Корабли США только что обстреляли иранские буровые установки, — сказал он. — Мало того, какой-то параноик угнал кувейтский лайнер, а на борту — половина королевской семьи. Грозятся посадить его здесь. — Он печально улыбнулся. — Да, денек выдался тяжелый!
— В общем, они в полной боевой готовности, — сказал Дейв журналисту, который поспешил к своим коллегам у здания аэровокзала. — Ну, надо же было выбрать такой день.
К нашему удивлению, несмотря на всю эту вызванную чрезвычайными обстоятельствами возню, чиновник из отдела по связям с общественностью, которого прикомандировали к группе киношников из Лондона, как мы себя называли, ожидал нас и приветствовал веселой улыбкой, выражая готовность к общению.
— Привет. Меня зовут Лэрри. Как я понял, вы снимаете фильм о торговле в ОАЭ.
Он провел нас через контрольно-пропускные пункты, предъявил офицерам из службы безопасности аэропорта наши официальные разрешения на съемку и удостоверил наше право снимать. По его спокойной манере держаться, можно было подумать, что вооруженные люди, наводнившие в тот день аэропорт, для него дело привычное. Все утро мы провели в отделе грузоперевозок, снимая фильм, совершенно ненужный для нашей работы, но лишь затем, чтобы подтвердить достоверность нашей легенды. К полудню каждый из нас был как выжатый лимон. Солнце палило с каждой минутой все сильнее, глотки у нас у всех пересохли. К несчастью, накануне вечером появился молодой месяц, что означало начало священного праздника мусульман рамадана. До захода солнца — немусульманам, равно как и мусульманам — не разрешалось есть, пить, курить. Изнуряющая жажда, в сочетании с надоедливым шумом вертолетов и подозрительными взглядами солдат выводила всех
