Лизелотта Вельскопф-Генрих - Харка — сын вождя
Зрители разделились на партии. Молодые люди с деловой хваткой заключали пари: исход борьбы зрителям был неясен, и могло быть только два решения — победа или поражение, значит — выигрыш или проигрыш. И это в городе, который недавно был свидетелем восстания дакотов, когда вопрос «красные или белые» был вопросом жизни или смерти. Сейчас в этом азарте все было забыто, и мысли всех об одном — выигрыш или проигрыш.
Смит возмущался такой беспринципностью.
Тут Большому Волку удалось заарканить ковбоя, который потирал ушибленную Харкиным конем коленку. Большой Волк потянул лассо на себя, и стянутый с седла ковбой оказался на земле.
Раздался презрительный свист зрителей. Прихрамывая, ковбой покинул арену, уводя своего коня. Воспользовавшись замешательством, Матотаупа налетел на второго соратника Рэда Джима. Тот настолько зазевался, что дакота, приблизившись вплотную, просто надел лассо на шею его коня. Сильным рывком он повалил лошадь. Всадник свалился и был тут же скручен подоспевшим Харкой. Индейцы издали победный клич. Рэд Джим выстрелил, и рука Харки обагрилась кровью, но мальчик словно и не заметил ранения. Матотаупа дал предупредительный выстрел в сторону Джима.
«Красная партия» одерживала верх, и настроение публики изменилось. Большинство ставило на ковбоев, и они подняли невероятный крик, подбадривая Рэда Джима.
— На этом пора заканчивать! — громко возмутился Смит. — Кто-то еще ответит за подобное представление!
— Неслыханно, что дирекция до сих пор не вмешалась, — кричали из соседней ложи.
— Эти ковбои и индейцы забыли, где находятся! — сказал представитель цирка «Би энд Би», когда и второй ковбой покинул манеж и Рэд Джим остался один против трех индейцев.
— Мои друзья могут нападать, — кричал он, на полном ходу соскакивая со своего коня и снова вскакивая в седло. — Арену покидают только раненые.
Я буду обороняться против этих койотов, как когда-то Дан Боне!2 Хе! Хо!
Громкие аплодисменты подтвердили, что он нашел правильный тон.
Разыгралась дикая схватка с Рэдом Джимом. Было ясно, что он стоит больше, чем любой из побежденных ковбоев, и больше, чем до сих пор могли видеть зрители. Происшедшее раззадорило его.
Вся публика была настроена против индейцев, даже и те, кто делал на них ставки. Происходящее на арене утратило признаки спортивного состязания, а походило на настоящий бой. Свидетелями и участниками подобных боев недавно были многие из зрителей.
Рэд Джим, изловчившись, ударил рукояткой пистолета по виску Большого Волка. Харка резко наскочил на Джима, и тот потерял стремя, но успел поймать Харку за черную косу. Юноша мгновенно выхватил нож и отсек ее.
Большой Волк свалился с коня: удар по виску был силен. Рэд Джим, чтобы избежать лассо, брошенного Матотаупой, поднял коня на дыбы и выстрелил. Пуля попала в круп коня Харки, животное взвилось на дыбы и замахало в воздухе копытами. И это произошло у самой ложи номер семь, где Харка в этот момент разглядел седого господина и маленькую девочку, которые только что расспрашивали его о Ситтинг Булле.
Тетушка Бетти закричала, увидев прямо перед собой копыта коня.
Но вот юноша справился с конем. Большой Волк оправился от удара, и снова началась погоня за Рэдом.
Зрители неистовствовали. Казалось, вот-вот они вмешаются и сами откроют стрельбу.
Директор побледнел, выбежал из ложи и принялся сзывать на манеж рабочих. Однако ветер за это время окреп, раскачивались окружающие цирк деревья, напрягалось под его напором полотнище шатра, и никто не мог покинуть своих мест у колышков и оттяжек.
— Где Эллис? — завопил директор и бросился к своему фургону.
Рванув дверь, он обнаружил там Эллиса, который спокойно сидел в кресле. На коленях у него лежала картонная коробка, в которую он укладывал кусочки мяса.
— Эллис! Куда вы провалились! Делать вам нечего! Для чего вам этот гуляш?
— Накормить тигров, животные так хорошо…
— К дьяволу!!! Сейчас же со мной! На манеже все летит к чертям! Скорей! — И директор затопал ногами.
Эллис спокойно положил коробку в шкаф.
— Зачем? Может быть вы мне объясните?
— Не хочу ничего объяснять! Немедленно на арену!
— А в каком качестве вы мне прикажете теперь служить и как вы мне намереваетесь дальше платить: как помрежу, как доверенному лицу, как режиссеру?
— Идемте же! Не сводите меня с ума! Нам наконец-то представился единственный в жизни шанс… Если вы сейчас же не наведете порядок… Идите на манеж!..
— Хм… произошел беспорядок?.. Могу себе представить. — Эллис посмотрел на часы. — Номер с почтовой каретой продолжается что-то слишком долго, уже на десять минут дольше, чем надо. А этот юноша там?.. Его надо опасаться, господин директор. Скверная личность. Невыдержанный…
Побледневший директор стоял с разинутым ртом перед разговорившимся Эллисом.
— Господин директор, вы сейчас стоите передо мной так, как я целый день выстоял перед тигрицей. Вы тогда обо мне не побеспокоились, прошли мимо. Наводите сами порядок в вашем предприятии.
— Эллис, я прошу вас.
— Вы просите меня?
— Ну конечно, Эллис. Идемте же!
— Ну, если вы меня просите… что ж, я пойду. Пошли.
Эллис вслед за директором большими шагами направился к шатру. Он прикинул, что есть возможность выиграть, и уже представлял себе, как все, кто его ненавидел, еще ниже согнут перед ним спину.
— Но не становитесь мне поперек пути, господин директор, если я сегодня же решу наказать этого мальчишку, который заодно с Рональдом, и не мешайте мне, если я сегодня же поквитаюсь с его тигрицей!
У директора не было времени разбираться в смысле этих слов. Так как Фрэнк Эллис уже много лет, по существу, заправлял всеми делами, то директору казалось, что без него он ничего не может, и он был доволен уже тем, что Эллис готов приступить к делу.
Разыгралась буря, стенки шатра надувались пузырем. На манеже раздавались выстрелы, а зрители вопили в каком-то экстазе, причину которого Эллис понял, только когда они вошли в цирк.
Музыканты играли что-то сумасшедшее. Орущие зрители теснились к манежу. В одной из лож стоял седовласый мужчина, и, будь у него в руках пистолет, он наверняка сейчас стрелял бы в Большого Волка.
На манеже было трое: крепко скрученный лассо Рэд Джим, который извивался как червяк, Матотаупа и Харка. Большой Волк проскользнул с арены навстречу Эллису и директору. Матотаупа и Харка подняли посреди арены на дыбы своих покрытых потом и пылью коней. Оркестр трижды сыграл туш, и, по мнению Эллиса, совершенно своевременно. Отец с сыном опустили коней, подхватили с земли свои ружья и, выстрелив несколько раз в воздух, поскакали к выходу. Стоящие на их пути бросились врассыпную.
