Лизелотта Вельскопф-Генрих - Харка — сын вождя
— Хорошо.
Харка спокойно прошел к Рональду и задернул занавеску так, как сделал бы это в типи, закрывая в нее вход. Тигрица посмотрела на юношу, но даже не пошевельнулась.
* * *В это же самое время Сэмюэл Смит с Кэт и Дугласом был на пути в зверинец. Как только они скрылись с глаз тетушки Бетти, дети оживленно заговорили. Они направились сначала к помещению, где стояли привязанные на цепи слоны, где были верблюды, ослы и лошади. Смит больше всего интересовался лошадьми, и конюх, тот самый, который покатывался со смеху по поводу происшествия с Фрэнком Эллисом, с каким-то особенным удовольствием отвечал на вопросы хорошо одетого господина с детьми. Конечно, он не сомневался, что получит чаевые. Смит неплохо вознаградил его и попытался побольше разузнать у него о труппе индейцев, но юнец не много мог о них рассказать и только уверял, что заключительный номер программы сегодня будет необыкновенно интересный. Кэт поинтересовалась, где же сейчас «дети лорда».
— К сожалению, моя маленькая мисс, я ничего не могу сказать, — ответил конюх. — Дирекция во время представления не разрешает разговаривать с артистами.
— О, я вижу, тут строгие порядки, — заметил Смит.
— Да, господин, вы не ошиблись, так уж это заведено господином Эллисом, режиссером. Его глаза — они повсюду и нигде. То есть я хочу сказать, что вообще-то они всюду, а вот сегодня — нигде.
Смит слегка приподнял брови, так как нашел последнюю фразу несколько непонятной. Эта болтовня уже не нравилась ему, и, оставив канюха, он отправился с детьми к обезьянке, которая печально сидела в уголке клетки, потому что весенний вечер был слишком холоден для нее. К клеткам со львами и тиграми не пускали: представление после антракта начиналось с показа хищников.
* * *Зрители занимали места. Легкий шумок разговоров наполнял большой шатер. И наконец оркестр заиграл какие-то дикие ритмы. Через маленькую дверь в клетке на манеж вышел Рональд. Ассистенты заняли свои места у прохода, двое стояли со шлангами наготове.
На укротителе был нелепый наряд. На левое плечо и на грудь была наброшена накидка, изображавшая шкуру леопарда. За широким кожаным поясом заткнуты пистолеты и бич. Ремни от сандалий оплетали ноги до колен. Кисти рук и предплечья были защищены толстой кожей. На голове его был шлем с забралом.
В проходе показалась тигрица с янтарными глазами. Она вышла на арену. За ней — тигр и львы. Львы сразу же заняли свои места на тумбочках. Они показали хорошую выучку. Но трое мужчин в ложе номер семь наморщили лбы. Кажется, им это не нравилось.
Тигрица, пробежав немного по арене, вдруг повернулась и в два прыжка настигла укротителя, бросилась на него. Человек потерял равновесие и упал. Крик ужаса пронесся по рядам публики. Тигрица и человек сцепились и катались по песку. И вот он уже лежит распластанный под хищником. Музыка смолкла. Складки на лицах мужчин из седьмой ложи разгладились. В цирке стало совершенно тихо.
Вдруг неожиданным движением Рональд отбросил тигрицу, подбежал к трамплину, подпрыгнул, повис на трапеции, затем подтянулся на руках и спрыгнул вниз, сделав в воздухе сальто. Тигрица тоже прыгнула с трамплина, и, едва она коснулась песка, Рональд был уже рядом с ней.
— Тигра, — произнес он примирительно.
Тигрица отошла в сторону и улеглась на песок. Но с другой стороны арены донеслось громкое рычание тигра. Зверь обнажил клыки. Кэт и Дуглас побледнели. Тетушка Бетти прижала ко рту платок. Она уже совершенно забыла про детей.
В тени, у входа на манеж, невидимый публике, стоял Харка. Он видел только Рональда. Мальчик хорошо знал, почему Рональд затеял такую опасную игру. Он боролся за свою жизнь, за жизнь своих животных. Он не хотел разлучаться со своими зверями, даже если цирк в результате финансовых неурядиц попадет в другие руки. Может быть, господа в седьмой ложе скажут: «О, это высокий класс! Этот номер нам подойдет!» Как когда-то в Древнем Риме цезарь мог поднять большой палец или опустить — и этим даровать жизнь или смерть, так и эти люди, которые сидели в ложе, обитой пурпуром, обладали силой даровать жизнь или смерть.
Тигр еще раз зло зарычал, а намерения тигрицы, лежащей на песке были неясны. Рональду просунули сквозь прутья горящее кольцо и второй бич.
— Алле, хоп! — вскрикнул он.
И тигрица, точно повинуясь его внушению, совершила изумительно красивый прыжок сквозь полыхающий огнем обруч.
Тигр продолжал рычать.
— Такур, Такур!
— Р-р-р-р-р, ш-ш-ш-ш…
— Такур!
Рональд не вытащил ни пистолета, ни бича. С обнаженной грудью он сделал несколько шагов навстречу ворчащему зверю.
— Такур!
Тигр немного попятился назад и напружинился, приготавливаясь прыгнуть на укротителя.
— Такур!
— Р-р-р-р-р-р, ш-ш-ш-ш-ш…
И тут тигрица подскочила к тигру и закатила ему звонкую затрещину.
Тигр зашипел, зашевелил усами, и звери, кажется, готовы были вцепиться вдруг в друга.
— Тигра! Такур!
Звери чуть отодвинулись друг от друга. Рональд подскочил почти вплотную к ним и устремлял свой взгляд то на одно, то на другое животное, стараясь смотреть прямо в глаза.
— Тигра! Такур!
Единоборство воли длилось больше минуты. Оба животных и человек казались изваянной бронзовой группой. И только рокочущее ворчание зверей напоминало о том, что хищники — настоящие. Но вот тигр как-то обмяк и закрыл пасть.
— Тигра, на место!
Тигрица повернулась и, как провинившийся ребенок, прыгнула на свою тумбу.
— Такур — алле!
Приказ был решительный, и непослушание исключалось. Тигр прыгнул на трамплин, а оттуда сквозь пылающий обруч на соседнюю подставку.
— Браво, Такур, браво!
Тигр спокойно сидел на своем месте.
Тогда настала очередь львов, они, только что легким ворчанием сопровождавшие все происходящее с тиграми, безропотно совершили полагавшиеся им по программе прыжки, а Белло подошел и потерся головой о колени укротителя.
— Р-р-р-р-р-р, — зарычала недовольная тигрица.
Рональд погладил Белло по голове. Напряжение публики ослабло, то там, то тут появились улыбки, по рядам пошел шепот. Но тигрица, кажется, реагировала на происходящее иначе:
— Р-р-р-р-р-р, ш-ш-ш-ш-ш…
— Место, — резко крикнул укротитель.
Тигрица подобрала лапы и уселась, но было видно, что она недовольна. Оркестр тихо заиграл вальс.
— Всевышний господь, — проговорила тетушка Бетти. — Это великолепно, но только уж поскорей бы все кончалось.
Рональд кивнул головой, чтобы подняли откидную дверь. Тигр и львы тотчас же бросились в проход. Но тигрицу укротитель оставил на манеже.
— Тигра, иди сюда!
Рональд погладил ее. Музыка снова смолкла, Рональд продолжал гладить животное, потом положил руку на морду зверя.
