Карл Май - Сокровище Серебряного озера

— Продолжайте дальше, сэр! Что вы хотите сказать? Все зависит от того, кто первым вытянет другого из седла. Не так ли? Это вы имели в виду? Стоит вашим людям пошевельнуться, и я всажу клинок в ваше сердце!

Солдаты словно прилипли к седлам. Такой силы, ловкости и быстроты они не ожидали. Военные были так смущены и ошеломлены, что напрочь забыли о своем численном превосходстве и оружии.

— Тысяча чертей! — крикнул офицер, от страха не осмелившийся даже пошевелиться. — Что вам взбрело в голову? Оставьте меня!

— Я лишь хотел доказать вам, что вы действительно не на тех напали. Бьют не числом, а уменьем! Будь вас хоть целый эскадрон — нам все равно нечего опасаться. Станьте вот здесь и учтиво послушайте, что я вам скажу.

Он взял офицера за воротник, стянул одной рукой с коня и опустил в траву. Потом продолжил:

— Может, вы видели кого-нибудь из нас раньше?

— Нет, — ответил лейтенант, восстанавливая дыхание. Он был взбешен, но теперь не решался выплескивать ярость. Он чувствовал себя опозоренным перед своими подчиненными и готов был выхватить саблю, чтобы разрубить Олд Шеттерхэнда на куски, но голос рассудка говорил ему, что попытка закончится плачевно.

— Значит, нет? — продолжил охотник. — Но я убежден, что вы нас знаете. Хотя бы слышали наши имена. Вам рассказывали о Хромом Френке? Вот он, собственной персоной.

— Не знаю ни имени, ни человека, — буркнул офицер, поправляя мундир.

— Но о Длинном Дэви и Толстяке Джемми вы слыхали?

— Да. Разве это они?

— Разумеется.

— Хо! Не верю.

— Хотите снова наказать меня за ложь? Не стоит, сэр! Олд Шеттерхэнд отвечает за каждое слово, которое говорит.

— Олд Шетт…, — лейтенант не смог выговорить, попятившись назад и уставившись круглыми глазами на охотника. Его люди тоже заметно оживились.

— Да, Олд Шеттерхэнд, — проговорил тот. — Вам знакомо это имя?

— Я знаю его, мы все его хорошо знаем. И этот человек вы… вы, сэр?

Лейтенант испытующе взглянул на вестмена, при этом его лицо выражало сомнение. Но в тот момент его взгляд упал на упомянутый штуцер с шарообразным затвором, и тотчас выражение его лица изменилось:

— Смотри! Это штуцер — «генри», сэр?

— Он самый, — кивнул вестмен. — А вы знаете это оружие?

— Я не видел ни одного экземпляра, но ружья мастера Генри мне описывали подробно. Мастер был большим чудаком и изготовил всего несколько таких штуцеров, поскольку опасался, что, если многозарядные штуцеры войдут в серийное производство, индейцы и бизоны будут быстренько уничтожены. В основном, они все пропали, и только Олд Шеттерхэнд владеет последним единственным экземпляром.

— Это правда, сэр. Из тех одиннадцати или двенадцати штуцеров — «генри», которые были сделаны, у меня остался последний, а остальные бесследно исчезли на Диком Западе вместе с их владельцами.

— Значит, вы действительно… этот Олд Шеттерхэнд, знаменитый вестмен, который одной рукой может заставить поклониться земле бизона и уложить наповал ударом кулака самых сильных индейских воинов?

— Я уже сказал. А если вы еще сомневаетесь, можете в этом убедиться, ибо мой кулак сбивает с ног не только индейцев, но и белых.

— Нет, сэр, благодарю! Я верю вам, и никакие доказательства мне не нужны. У меня только один череп, и сомневаюсь, что смогу его заменить. Прошу прощения, я прежде был не очень вежлив! У нас есть повод заглянуть в лицо таким известным людям, как вы. Не будете ли вы так любезны поехать с нами? Мои друзья не только были бы очень рады, но и почли бы за честь встретить такого гостя.

— А куда вы едете?

— В Форт-Мормон.

— Сожалею, что не могу принять ваше предложение, ибо мы движемся в противоположном направлении. У меня в условленное время встреча с друзьями.

— Мне искренне жаль. Могу я спросить, сэр, куда вы направляете своего коня?

— Сначала в горы Элк, как я уже говорил, а оттуда на другую сторону, в горы Бук.

— Тогда должен вас предостеречь, — офицер заговорил деликатным тоном, будто стоял перед высоким начальством. — Здесь рыскают краснокожие!

— Благодарю, но не представляю, какая опасность может мне угрожать с их стороны. Сейчас краснокожие живут в крепком мире с белыми, а тем более юта, о которых, должно быть, идет здесь речь, уже несколько лет не давали никакого повода, чтобы возбудить к ним недоверие.

— Это верно, но именно поэтому они разгневаны еще больше. Мы точно знаем, что юты недавно вырыли топор войны, и по этой причине постоянно патрулируем между Форт-Мормоном и Форт-Индианом.

— Это правда? Мы ничего не знали.

— Не удивительно, вы едете из Колорадо, а вести об этом туда еще не дошли. Ваш путь идет как раз по территории юта. Я знаю, что имя Олд Шеттерхэнда в почете у всех индейских народов, но не перенадейтесь, сэр! У юта есть основания гневаться на белых.

— Какие?

— Группа белых золотоискателей напала на их лагерь, чтобы забрать лошадей. Все произошло ночью. Юта проснулись и стали обороняться, но значительно лучше вооруженные белые застрелили многих воинов, увели лошадей и прихватили с собой все остальное. Рано утром собравшиеся с мыслями краснокожие пустились в погоню. Снова началось сражение, поскольку индейцы настигли воров, и снова пролилось много крови — погибло более шестидесяти индейцев, но и много белых, из которых только шестерым удалось уйти. Теперь юта рыщут по округе в поисках этих шестерых, кроме того, они выслали парламентеров в Форт-Юнион требовать возместить убытки: за каждого коня им должны дать другого, за утраченное имущество — тысячу долларов, а за каждого убитого индейца — по два коня и ружье.

— Мне кажется это справедливым. Согласились ли в форте на такие условия?

— Нет. Белые вовсе не имеют намерений признавать права этих краснокожих и исполнять какие бы то ни было их требования. Парламентеры вернулись обратно, не получив ничего, и после этого они вырыли топор войны. Юта объединяются и настраиваются на долгую борьбу. На их территории слишком мало наших солдат, а потому нужны союзники. Несколько офицеров направились к навахам, чтобы склонить их выступить против юта, и это им удалось.

— А что обещано навахам за помощь?

— Вся добыча, которую они захватят сами.

Услышав это, Олд Шеттерхэнд нахмурился.

— Значит, сначала было нападение на юта — их ограбили и многие из них убиты, а когда они заявили о законном наказании виновных и возмещении убытков, на них натравливают навахов, которым обещают добычу, отнятую у оскорбленных! Нет ничего удивительного, что они чувствуют себя загнанными в угол и прибегают к таким крайним средствам. Ожесточение может ослепить их, и горе тем белым, что попадут им в руки!