Джеймс Шульц - Ошибка Одинокого Бизона (Повести, рассказ)
У кроу не было ни законов, ни правил, касающихся охоты. Мы не могли потребовать, чтобы воры были наказаны, и не могли наказать их сами. Взяв оставшиеся две западни и мясо убитых антилоп, мы печально поехали домой.
Войдя в вигвам, отец рассказал о потерь западни и назвал кроу ворами, не признающими никаких законов. Но мать его перебила.
— Не понимаю, почему ты жалуешься, — сказала она. — Ты ушел от пикуни, потому что тебе не по вкусу пришлись их законы. Я думала — теперь ты доволен. Ты живешь с людьми, у которых нет никаких законов.
Жестокие это были слова, жестокие и правдивые. Как ты думаешь, сын мой, что ответил отец? Ничего! Не знал он, какой дать ответ, и промолчал.
Когда стемнело, в лагере поднялась суматоха. Воины бегали из вигвама в вигвам, перекликались, пели военные песни, громко о чем-то говорили. Очень хотелось нам знать, что случилось.
В вигвам заглянула Женщина-Кроу и объяснила знаками:
— Разведчики наткнулись на маленький лагерь пикуни в низовьях реки. Утром все наши воины спустятся к низовьям и нападут на лагерь. Я боюсь за вас. Когда они вернутся, вам несдобровать. Я хочу, чтобы завтра вы четверо переселились в наш вигвам.
— Сколько вигвамов насчитали разведчики? — спросил отец.
— Они говорят, что в лагере восемьдесят вигвамов.
Она направилась к выходу, потом оглянулась и сказала знаками:
— Не бойтесь. Я скоро вернусь,
10. ОДИНОКИЙ БИЗОН, ВЕЛИКИЙ ВОИН
— Ха! Восемьдесят вигвамов! Это клан Короткие Шкуры, — сказал отец.
— Короткие Шкуры! — шепотом повторили мы трое. Это был наш родной клан. В него входили все наши родственники по отцу.
— Да, конечно, Короткие Шкуры, — продолжал отец. — Ни один клан никогда не разбивает лагеря отдельно. Какие они безумцы, что подошли так близко к стране кроу! Жена, дети, наше место с ними. Ночью мы должны пробраться к ним, предупредить о наступлении кроу и принять участие в битве. Восемьдесят вигвамов! Сто пятьдесят воинов против всего племени кроу! Мало надежды на победу.
— Как же мы проберемся к ним? — спросила мать.
— Ночью, когда в лагере все заснут, мы потихоньку выйдем из вигвама, поймаем четырех лошадей и поедем к низовьям реки.
— А все наши вещи придется здесь оставить, — сказала мать. — Перед уходом я их отдам Женщине-Кроу.
— Нет, этого ты не сделаешь, — возразил отец. — Я не хочу, чтобы из-за нас она попала в беду. Ее обвинят в том, что она нас предостерегла.
— Верно! Об этом я не подумала, — согласилась мать. — И она и ее муж были нашими защитниками и друзьями.
В это время снова заглянула к нам Женщина-Кроу.
— Я боюсь, как бы меня здесь не увидели, — сказала она. — Завтра я вам помогу.
Она ушла. Мы снова встретились с ней лишь через много зим.
Мать и сестра вынули из парфлешей все свои вещи и пересмотрели их. Они хотели надеть лучшие платья, хотя бы в этих платьях пришлось им умереть. Отобрав кое-какие мелочи, а также шила, иголки, нитки, они решили взять с собой два узелка. Остальные вещи они, вздыхая, уложили снова в парфлеши и старательно завязали ремешки. Я не понимал, зачем они это делают, если все наши пожитки приходится оставить в вигваме.
— Прикройте угли золой, — приказал им отец.
Долго сидели мы в темноте и ждали, когда лагерь погрузится в сон. Тревожные мысли мелькали у меня в голове. Успеем ли мы предупредить пикуни? Будет ли завтра бой? Где встретим мы следующую ночь? Быть может, в стране Песчаных Холмов!
Казалось нам, крики и песни не смолкнут до утра. Наконец кроу улеглись спать, и погасли костры в вигвамах. Взяв наши ружья и четыре веревки, мы с отцом выползли из вигвама и, припав к земле, стали прислушиваться. Ничто не нарушало тишины. Луны не было, но при свете звезд мы видели, что никого поблизости нет. Мы осторожно встали и, обойдя вокруг вигвама, убедились, что за нами не следят. Из соседнего вигвама донесся голос Пятнистой Антилопы: он разговаривал во сне.
Отец вернулся за матерью и сестрой, и вчетвером мы покинули лагерь и вошли в рощу. За рощей начиналось пастбище, где паслись табуны. Мы поймали четырех лошадей, конечно, это были ленивые, старые вьючные лошади. Быстрые, горячие кони не подпустили бы нас к себе.
Седел у нас не было, уздечки мы заменили веревками. Так как река в этом месте делала поворот, то мы, желая сократить расстояние, выехали на равнину. Лошадей мы хлестали концами веревок, били их пятками, заставляя перейти в галоп. Тяжело было матери и Ни-таки скакать без седла на этих старых лошадях, но они не жаловались.
Рассвело, а мы еще не спустились к низовьям реки.
— Быстрее! Быстрее! — кричал отец. — Сейчас кроу ловят своих коней.
— Мать и Нитаки устали погонять ленивых кляч, и мы с отцом подхлестывали не только своих, но и их лошадей. Вдали показался дым костров.
Взошло солнце, когда мы увидели вигвамы. Лагерь был раскинут неподалеку от того места, где впадает в реку Ракушку речонка Между Ивами. Кроу не ошиблись: мы насчитали восемьдесят вигвамов. Подъехав ближе, мы разглядели священные рисунки на них, — это были вигвамы клана Короткие Шкуры.
«Сто пятьдесят воинов против всего племени кроу! — подумал я. — Нет надежды выиграть битву».
Кто-то увидел нас издали, поднял тревогу, и все население лагеря высыпало нам навстречу.
— Берите ружья! — кричал отец. — Приведите лошадей! Приближаются кроу.
Забыты были все обиды. Глаза отца сверкали. Пикуни встретили его так, словно он никогда их не покидал.
Когда он спрыгнул с лошади, Белый Волк обнял его, улыбнулся нам и спросил:
— Кроу! Где они? Когда придут сюда? Сколько их?
— Сюда идет все племя! — ответил отец. — Нам остается только бежать. Нас слишком мало, чтобы драться с ними. Скорее! На коней!
— Брат! Или рассудок твой помутился? — удивился Белый Волк. — Виданное ли это дело, чтобы пикуни бежали от кроу! Сколько раз мы с ними сражались — и всегда побеждали!
— Да, но теперь нас мало. Одни Короткие Шкуры не могут…
— Но мы не одни, здесь все наше племя, — перебил его Белый Волк. — Остальные кланы раскинули вигвамы за поворотом реки, а мы поднялись выше, потому что здесь хорошие пастбища.
О, как я обрадовался! А отец, размахивая ружьем, воскликнул:
— Зовите же их! Скорее! Пусть кто-нибудь их предупредит. Повеселимся мы сегодня!
Один из подростков вскочил на лошадь и поскакал в главный лагерь. Воины разошлись по своим вигвамам и надевали боевые уборы, а мальчики пригнали лошадей. Мы четверо вошли в вигвам Белого Волка. У моего отца не было боевого наряда, и Белый Волк дал ему свой головной убор из шкурок ласточки, украшенный двумя рогами. Лицо и руки он выкрасил священной красно-бурой краской. Я последовал его примеру.
