Аркадий Фидлер - Ориноко
Узы дружбы и братства по оружию, подвергшиеся в эти дни тяжким испытаниям, связали всех нас еще крепче, узы взаимного доверия проявлялись даже во сне — в нескольких выделенных для нас хижинах мы лежали рядом, один подле другого: индейцы, негры и белый, все вместе, спаянные воедино общим трудом и общей победой, хотя каждый из нас, как бы не веря еще в нами свершенное, и во сне по привычке держал руку на оружии.
ЗАРЯ НАД ДЖУНГЛЯМИ
Пробудил нас близкий орудийный выстрел. Было совсем светло. Мы проспали более двадцати часов кряду, зато проснулись бодрыми и свежими, хотя и голодными как волки.
С встревоженным лицом вошел к нам Оронапи.
— Большой английский корабль спустился по реке и становится на якорь возле нашего острова, — сообщил он. — Что будем делать?
— Приветливо встречать, — ответил я. — Это друзья! Но прежде вели нас покормить.
Не успел я утолить голод, как мне сообщили, что капитан Пауэлл сошел на берег и Оронапи принял его торжественно и чинно, по всем правилам традиционного на Ориноко церемониала. В помощь верховному вождю я отправил в качестве переводчиков Арнака, Вагуру и Фуюди. Пауэлл, раздраженный затянувшейся приветственной церемонией, вежливо, но решительно прервал Оронапи и, обращаясь к Арнаку и Вагуре, попросил их, провести его по острову и познакомить с разыгравшимися здесь событиями. Когда четверть часа спустя мы встретились с ним в поселке, капитан, здороваясь, восторженно воскликнул:
— Well, ваша милость! Чистая работа, черт побери, ничего не скажешь! Даже Мальбороnote 7 или Фрэнсис Дрейкnote 8 могли бы позавидовать. Задали вы им трепку, будут помнить до седьмого колена! А что, и впрямь из вашей западни не вырвалась ни одна живая душа?
— По нашим сведениям, не вырвалась…
— Goddam you! Чистая работа! А ты, ваша милость, достаточно хорошо понимаешь все значение тобой свершенного? Отдаешь ли ты себе в этом ясный отчет?
— Побей бог, нет! — изобразил я притворный испуг. — У меня не было времени подумать.
— Смейся, смейся! А я снова скажу тебе: испанцы чувствуют себя на нижнем Ориноко неуверенно, еле-еле дышат. Впрочем, ты им тоже сумел внушить к себе уважение. Теперь ты сломал хребет акавоям, и прийти сюда они больше не отважатся; араваки и варраулы готовы за тебя в огонь и в воду, они полностью у тебя в руках. Одним словом, ты полновластный владыка нижнего Ориноко! Теперь лишь от тебя зависит упрочить свою власть, призвав на помощь британскую корону.
— Ага, старая песня! Все никак не дает покоя?
— Да вот не дает. И знай — не даст дотоле, покуда не воплотится в реальность на этих берегах, а ваша милость не поумнеет и не станет здесь the big governor — губернатором администрации английского правительства.
— Мистер Пауэлл, я предпочитаю быть губернатором сердец и душ этих индейцев, а не администрации его королевского величества.
— Разве одно исключает другое? Напротив, став английским губернатором, ты тем успешнее сможешь опекать туземцев.
— Слишком уж сладостный мираж, сэр, эта ваша английская опека! Жаль, что ваша милость запамятовал поведанную мною историю о судьбе народа погаттан в нашей Вирджинии и о смерти несчастного Опенчаканука.
— Это дела давних дней, канувших в прошлое…
— Ой ли?!
Я еще раз повторил ему все, что говорил в Кумаке, и еще присовокупил:
— Я использую здесь свое влияние, чтобы не допустить на нижнее Ориноко колонистов ни одной из европейских наций.
…Среди четырнадцати наших пленников девять, в том числе и Дабаро, оказались совершенно здоровыми, а пятеро имели разного рода, хотя и вполне излечимые, ранения и ушибы. Оронапи обратил на это внимание капитана Пауэлла, когда предложил ему их купить.
— Купить этих акавоев? — Пауэлл вытаращил на вождя глаза и замахал руками. — Упаси меня бог!
— Дешево продам, — уговаривал Оронапи.
— Даже если отдашь даром, я ни за что не сделаю такой глупости!
— Почему глупости? — Теперь уже вождь сделал круглые глаза, а я, признаться, тоже несколько удивился, хотя и не принимал участия в разговоре.
— Почему глупости? — ответил капитан. — А потому, что акавои обитают на юге, неподалеку от Эссекибо. Им сразу же станет известно о моем поступке, а ссориться с ними я не хочу. Вам можно все: вы можете убить их, съесть живьем, закопать в землю — это ваше право победителей. Они на вас напали и оказались побежденными. Но если я, человек посторонний, позволю себе увезти их в рабство в дальние края, то в Гвиане лучше уже не появляться ни мне, ни другим англичанам… Нет, Оронапи, лучше уж вы зарежьте их сами, и дело с концом: вам можно… — и Пауэлл сделал жест рукой, дающий понять, что даже говорить об этом больше не хочет.
Итак, возникла новая проблема: что делать с пленными? Оронапи насупился, пугливо поглядывая на меня и обводя взглядом лица своих приближенных как бы в поисках спасительного совета. У всех, как и у меня, был озабоченный вид. Что делать? Абсолютно исключались два крайних варианта: первый — прикончить пленных, против этого восставало все мое существо, второй — отпустить их на свободу — это противоречило всем моральным и этическим представлениям и обычаям индейцев. Но если и одно и другое отпадает, то какой же остается выход? Вот проблема, над которой мы ломали голову. И тут на помощь нам пришел Арасибо. Хитро прищурив свои косоватые глаза и важно надув губы, он заговорил:
— Великие и храбрые воины! В бою вы проявили мужество и доблесть, но сейчас не можете найти разумного решения оттого, что человеческий разум для этого слишком слаб. Я скажу вам, где следует искать совета и что надо делать с пленными.
Он умолк, по-детски радуясь произведенному впечатлению.
— Если знаешь, — прервал молчание Кокуй, — говори, не теряй время!
— Я знаю! — горделиво ответил Арасибо. — Если человек не может решить, как ему поступать, где следует искать совета, к кому обращаться, а? К тайным силам! Тайные силы лучше знают, чего заслуживают пленники: жизни или смерти!
Индейцы встретили слова Арасибо бурным ликованием.
Я, несколько озадаченный таким оборотом дела, проговорил, обращаясь к нашему новоявленному шаману и не скрывая своего неудовольствия:
— Говори ясней! Что ты предлагаешь?
— Сейчас, сейчас. Белый Ягуар, Арасибо все скажет, не спеши, — затараторил он. — Вода решит, кому из пленников жить, а кому умереть. Вода
— великий судья…
И Арасибо изложил нам свой план. От варраулов он проведал, что неподалеку, чуть ниже Каиивы, Гуапо сильно, суживается, и в этом месте кишмя кишат хищные рыбы гумы. Если мы повелим пленникам переплыть здесь Гуапо, тайные силы не замедлят вынести пловцам свой приговор: кому суждено жить, а кому погибнуть. Они, тайные силы, а не мы, жалкие люди, учинят свой суд, и это будет суд праведный!
