Сыновья Большой Медведицы. Книга 1 - Вельскопф-Генрих Лизелотта
Пленник молчал.
— Ты молчишь! Вы ворвались к нам, не спросив нас! Вы истребили нашу дичь, вы захватили нашу землю! Мы ничего не хотим, кроме нашей земли и наших прав, а белые пусть остаются там, где их земли и где их законы! Кто как разбойник к нам придет, будет убит как разбойник.
Кое-кто из зрителей забеспокоился, молодые люди принялись свистеть. Господа в седьмой ложе наморщили лбы.
— Ну, эта речь, конечно, должна исчезнуть из программы, — заметил представитель цирка «Би энд Би».
Смит от раздражения и злобы покраснел.
Харка гордо стоял посреди арены рядом со своим отцом.
Матотаупа бросил томагавк. Топор, описав широкую дугу, пронесся над головой пленника, привязанного к столбу, и срезал с его головы прядь волос.
Молодые люди на задних скамейках засвистели сначала предостерегающе, а потом одобряя этот искусный бросок. Представители банка и цирка «Би энд Би» пометили что-то в блокнотах. Директор довольно захихикал. Даже пленник нашел в себе мужество отметить ловкость великого вождя сиу-дакотов.
Вождь сказал:
— Белый человек, это разве искусство, это только игра, но любой наш ребенок способен на такие штуки, которые у вас не под силу и многим взрослым.
Он позвал своего сына и приказал ему продемонстрировать белым ловкость индейцев. Пленник, увидев мальчишку, закричал:
— Ах ты предатель! Я узнаю тебя! Ты тот разведчик, который предал нас, и с тебя сдерут шкуру, как только к нам придет подмога!
— Это, кажется, тот самый юноша, который играл сына лорда, — сказал представитель цирка «Би энд Би». — Теперь понятно, почему он не снимал цилиндра.
— Ничего удивительного, что такой юноша недостаточно хорошо воспитан, — заметила тетушка Бетти, повернувшись так, чтобы ее слышали сидящие позади господа.
— Всеобщий обман, — тихо произнес Дуглас.
— Но он и действительно держится как сын лорда, — заметила Кэт еще тише, и только Дуглас услышал ее.
Ему не по душе пришлось замечание Кэт, поэтому он счел необходимым высказать и свое мнение:
— Да, теперь он действительно похож на сына вождя.
Тем временем Харка взял у отца томагавк и знаками показал, что он отсечет еще одну прядь волос.
Харка встал на то же самое место, с которого бросал томагавк Матотаупа, расставил ноги, слегка изогнулся, размахнулся и бросил. Топор почти коснулся земли, затем поднялся вверх и словно заговоренный промелькнул над головой пленника. Прядь волос упала на арену.
— Ах ты дрянь! — с яростью завопил связанный. — Вождь, убери эту маленькую жабу, я — великий воин и заслуживаю большего, чем этот мальчишка!
— Человек, привязанный к столбу, может быть спокоен. Этот мальчик — мой сын. Через несколько лет он тоже станет великим воином и его имя будет известно прериям и Скалистым горам. Я сказал, хау!
Когда Харка услышал эти слова, и манеж, и зрители, и цирк перестали для него существовать. Он словно почувствовал дуновение ветра, пронесшегося по далекой поросшей травой земле. Он услышал топот всадников и военный клич краснокожих, и он уже не был артистом Гарри, который должен глубоко прятать свои чувства. На какой-то момент он снова стал Харкой, сыном вождя, который не на жизнь, а на смерть сражается с белыми за судьбу своего племени…
Но вот послышался топот и на манеж выскочила группа ковбоев, раздались выстрелы из пистолетов. И зрители воспрянули, радостно закричали, словно и они были участниками происходящих на арене событий и радовались спасению пленника от неминуемой гибели. Творилось что-то невероятное — палили из всех видов оружия, падали лошади, катались по песку люди. Зрители повскакали с мест, свистели, орали, аплодировали. И вот разрезаны веревки, пленник вскочил на потерявшую всадника лошадь и громко закричал:
— Хе! Молодчики! Леди в безопасное место! И месть!
Юная дама бросилась на шею одному из ковбоев, и он отнес ее в экипаж. Несколько индейцев тем временем незаметно исчезли, чтобы ослабить суматоху на манеже. Ковбои вскочили в карету, развернули четверку и галопом унеслись прочь. Музыка проиграла туш.
На арене остались Рэд Джим, только что изображавший пленника, два ковбоя, Матотаупа, Харка и Большой Волк. О таком распределении сил в заключительном акте Матотаупа заранее договорился с Рэдом Джимом: трое мужчин во главе с Джимом — против двух мужчин и мальчика. Перевес белых, казалось, был обеспечен даже и в том случае, если бы детали игры и не были обговорены заранее. Во всяком случае, Рэд Джим не сомневался в своем превосходстве.
Матотаупа и Рэд Джим как вожаки враждующих сторон выехали навстречу друг другу.
— Вождь дакота! Вы побеждены! — патетически произнес Джим. — Сдавайся!
— Дакота не сдается! — ответил индеец. — Если белые мужчины имеют мужество, они могут бороться с нами.
— Снова этот невозможный оборот речи, да еще на английском, — заметил представитель цирка «Би энд Би» — Следует еще подумать, нужен ли нам этот Топ. Пожалуй, лучше взять Гарри, он молод, и его легче воспитать.
— Надейтесь, — проворчал Смит про себя.
Рэд Джим продолжал словесню перепалку на арене.
— Вождь, мы согласны отпустить тебя и твоих воинов, если ты оставишь нам мальчишку. Он предал нас.
— Никогда!
— Пусть же говорит оружие!
— Хау.
При слове «хау» все шестеро были на конях. Словно молнии, заносились они по манежу. Такого темпа и такой страсти еще не приходилось видеть зрителям цирка. Раздавались выстрелы, свистели лассо. Белые пытались поймать Харку, индейцы же Рэда Джима. Поднимая облака пыли, индейцы и ковбои проносились на конях навстречу друг другу, кричали, сталкивались. И вот уже лассо, казалось, неминуемо зацепит мальчишку, однако белым удалось поймать только коня. Но конь Харки лягнул одного из ковбоев, второго укусил и, перескочив через барьер, бросился через проход к выходу. Зрители шарахнулись. Двое не растерялись и попытались схватить коня за поводья, но он отбросил их.
Харка тоже перескочил через барьер и, пробежав мимо зрителей, схватил коня, повернул его, и вот он снова на манеже. А там с лассо наготове уже ждали ковбои.
Цирк лихорадило от возбуждения и ожидания.
— Какой ужас! Какой ужас! — воскликнула тетушка Бетти. — Что же будет дальше?
Не менее ее взволнованная Кэт подала ей дрожащими руками флакончик с освежающей водой.
Харка похлопал по шее коня и, когда лассо уже готово было захлестнуть его, моментально напружинился, вскочил на спину своего коня и перепрыгнул на коня приблизившегося к нему Матотаупы. Раздался смех и, правда слабые, аплодисменты. Харка свистнул, спрыгнул на землю, проскользнул под брюхом мустанга, на котором сидел Большой Волк. Повинуясь свисту хозяина, Серый понесся по кругу, ускользая от бросаемых лассо, вскочил на барьер, понесся по нему, так что зрители в ложе отпрянули, и снова проскакал на середину арены. В один миг Харка оказался на спине коня, и его победный крик разнесся под куполом цирка. Рэд Джим несколько раз выстрелил в воздух, напоминая, что и он не дремлет.
Зрители разделились на партии. Молодые люди с деловой хваткой заключали пари: исход борьбы зрителям был неясен, и могло быть только два решения — победа или поражение, значит — выигрыш или проигрыш. И это в городе, который недавно был свидетелем восстания дакотов, когда вопрос «красные или белые» был вопросом жизни или смерти. Сейчас в этом азарте все было забыто, и мысли всех об одном — выигрыш или проигрыш.
Смит возмущался такой беспринципностью.
Тут Большому Волку удалось заарканить ковбоя, который потирал ушибленную Харкиным конем коленку. Большой Волк потянул лассо на себя, и стянутый с седла ковбой оказался на земле.
Раздался презрительный свист зрителей. Прихрамывая, ковбой покинул арену, уводя своего коня. Воспользовавшись замешательством, Матотаупа налетел на второго соратника Рэда Джима. Тот настолько зазевался, что дакота, приблизившись вплотную, просто надел лассо на шею его коня. Сильным рывком он повалил лошадь. Всадник свалился и был тут же скручен подоспевшим Харкой. Индейцы издали победный клич. Рэд Джим выстрелил, и рука Харки обагрилась кровью, но мальчик словно и не заметил ранения. Матотаупа дал предупредительный выстрел в сторону Джима.
