Майкл Блейк - Танцы с волками

Данбер полюбил то время, которое он проводил один в этой хижине.

Самым любимым временем суток для него был поздний вечер, и чаще всего в эти часы он сидел у входа в хижину и занимался мелкой работой по хозяйству. Он чистил свои ботинки, приводил в порядок одежду и оружие, и в то же время наблюдал за облаками, которые непрерывно меняли свое очертание. Иногда он с удовольствием вслушивался в легкий посвист ветра

Без всяких дополнительных усилий эти поздние вечера, проведенные наедине с собой, успокаивали и приводили в порядок его мысли, накопившиеся за день. Голова Данбера становилась легкой, а мысли — свежими, будто рожденными заново.

Мало-помалу, незаметно для него самого, в жизни Данбера появилось новое обстоятельство, которое доминировало над остальными.

Это была Стоящая С Кулаком.

Их беседы продолжились снова, на этот раз под не слишком внимательным, но всегда настороженным оком семьи Брыкающейся Птицы.

Шаман оставил инструкции относительно времени и продолжительности уроков, но без самого индейца, который направлял их беседы, ничего не получалось. Танцующий С Волками и Стоящая С Кулаком с трудом находили тему для разговора.

Первые несколько дней уроки главным образом состояли из обмена ничего не значащими фразами.

Впрочем, они лишь следовали той тактике, которая была принята при Трепыхающейся Птице. Женщина все еще была смущена и нерешительна.

Холодность и сухость их первых встреч один на один облегчала ее положение. Она позволяла не напоминать о пробежавшей между ними «черной кошке», и понемногу соединить разорванную нить тех теплых отношений, которые установились между ними в недалеком прошлом. Атмосфера некоторой натянутости позволяла женщине, соблюдая дистанцию, понемногу снова привыкать к Танцующему С Волками.

А Данбер был, в свою очередь, удовлетворен даже этим. Он был готов даже смириться с утомительной скукой этих занятий, лишь бы не разрушить то, что только-только начало связывать их. Чтобы не порвать эту тоненькую ниточку, он пребывал в терпеливом ожидании первые несколько дней, надеясь на лучшее.

Он продолжал узнавать все новое и новое в жизни дакотов, но вскоре для Данбера стало очевидно, что сидя в хижине все утро, он ограничивает время, которое мог бы потратить с большей пользой. Ему хотелось как можно скорее узнать о дакотах все. Как много из того, о чем ему необходимо было знать, оставалось снаружи, вне стен его хижины! А препятствия, создаваемые семьей индейца, были нескончаемы.

Но Данбер продолжал ждать, ни на что не жалуясь, позволяя Стоящей С Кулаком перескакивать через те слова, которые она не могла объяснить.

Однажды вечером, сразу после трапезы, когда женщина не смогла найти слово, чтобы сказать «трава», Стоящая С Кулаком наконец вывела Данбера из вигвама. Одно слово дало начало остальным, и в этот день они прошли через всю деревню, настолько увлеченные учебой, что время пролетело совершенно незаметно. Лишь маленькая мысль об их отсутствии промелькнула на миг и исчезла.

Этот способ повторился и набрал силу в последующие дни. Они стали всеобщим зрелищем — пара собеседником, слоняющихся по деревне, равнодушных ко всему окружающему, кроме тех понятий и предметов, которые касались их непосредственной работы: кость, полог на двери вигвама, солнце, копыта, скребок, собака, шест, небо, ребенок, волосы, одеяло, лицо, далеко, близко, здесь, там, яркий, тусклый… и так далее, и так далее…

С каждым днем язык дакотов все больше укоренялся в Данбере, и совсем скоро Танцующий С Волками уже мог произнести гораздо больше, чем просто слова. В его голове начали складываться предложения, и он ставил слово к слову с усердием, которое все же избавляло его от ошибок.

«Огонь распространяется по прерии».

«Съедобная вода очень полезна для меня».

«Этот человек — кость?»

Данбер был похож на хорошего бегуна, который проигрывает каждый третий забег. Но он удерживался на поверхности трясины, которой для него был новый язык, и благодаря удивительной силе воли делал заметные успехи.

Ни один из промахов не мог поколебать его настроя, и он настойчиво карабкался на твердую почву, выбирался из болота к правильному слову и правильному предложению. В этом ему неизменно помогало чувство юмора и решимость, которая временами делала его смешным.

Они все меньше и меньше оставались в хижине. Снаружи их ждала свобода. Какая-то особенная тишина, необъяснимое спокойствие поселилось в деревне. Это место стало необычайно миролюбивым.

Каждый житель думал о тех воинах, которые отправились в страну пауни, чтобы встретиться с врагами лицом к лицу. Каждый день родственники и друзья мужчин, из которых состоял военный отряд, возносили горячие молитвы в надежде, что они защитят соплеменников на тропе войны. Проходила ночь, и казалось, молитвы стали единственной вещью, в которой заключается будущее всего лагеря, вся его жизнь. Люди молились даже во время еды, при встреча друг с другом и во время работы. Пусть молитвы были коротки, но они значили для индейцев очень много.

Святость, опустившаяся на лагерь и окутавшая его тонкой пеленой, давала возможность Танцующему С Волками и Стоящей С Кулаком уделять еще больше времени их урокам. Погруженные в себя во время ожидания возвращения воинов и вознесения молитв, жители деревни мало внимания обращали на двух белых людей. А белые двигались по деревне с безмятежным, им одним понятным бормотанием, не замечающие ничего вокруг себя.

Мужчина и женщина проводили вместе три-четыре часа ежедневно, не дотрагиваясь друг до друга и не говоря о себе. На первый взгляд, соблюдались обычные формальности. Они вместе смеялись над некоторыми вещами и вместе комментировали такой обычный феномен, как погода. Но чувства, их взаимная симпатия — это всегда оставалось в тайниках их сердец. Стоящая С Кулаком была существом, очень осторожно относящимся к своим чувствам, и Танцующий С Волками уважал в ней это качество.

Через две недели после ухода отряда произошли глубокие изменения.

В один из поздних вечеров, после долгой поездки под палящим солнцем, Танцующий С Волками вернулся в вигвам Брыкающейся Птицы, но никого в нем не нашел. Решив, что вся семья отправилась к реке, он тоже собрался спуститься к воде.

Жены Брыкающейся Птицы оказались там. Они купали детей. Но Стоящей С Кулаком Данбер на берегу не заметил. Он пробыл на берегу реки достаточно долго для того, чтобы дети успели обрызгать его с головы до ног, а потом поднялся по крутому берегу и направился к деревне.

Солнце все еще палило нещадно, и когда он увидел беседку, мысль о ее тенистой прохладе целиком захватила его.