Томас Рид - Отважная охотница
— Так, значит, ее заставили уехать! Я так и знал! Где же она, капитан? Пойдемте к ней! Я буду на коленях просить у нее прощения. Во всем виновата индианка! От нее пошли все беды. Но где же Мэриен?
— Терпение! — сказал я. — Вы скоро ее увидите. Она где-то здесь, в долине, с женщинами племени юта. Садитесь на лошадь, и едем.
Глава LXXXII
МЭ-РА-НИ
Мы объехали холм и увидели толпу причитающих индианок. Вдруг от нее отделилась всадница и направилась в нашу сторону. Я узнал полосатое серапе и украшенный перьями головной убор отважной охотницы. Нетрудно было узнать ее и по собаке, которая неслась за ней, не отставая от лошади.
— Смотрите! — воскликнул я. — Вот Мэриен… ваша Мэриен!
— Да, это действительно она. В таком странном наряде я бы ее, пожалуй, не узнал, но вон бежит Волк, а его с другой собакой не спутаешь.
— Может быть, мне лучше поговорить с ней одному, — предложил я, — и подготовить ее к встрече с вами? Как вы думаете?
— Как хотите, капитан. Может, вы и правы.
— Ну, так спрячьтесь за фургон. Оставайтесь там до тех пор, пока я вас не кликну.
Мой товарищ послушно повернул обратно и спрятался за фургоном.
Охотница направлялась к холму, но, вместо того чтобы двинуться ей навстречу, я остался на месте. Через несколько минут она была почти рядом, и меня еще раз поразила величественная красота этой удивительной девушки. Мэриен ехала верхом по-индейски: белая шкура козы служила ей седлом, а сыромятный ремень — стременем. Ее посадка была необыкновенно смелой и уверенной.
— А, это вы! — воскликнула она, останавливаясь возле меня. — Я вижу, что вы живы и невредимы. Значит, все благополучно?
— Я не подвергался никакой опасности — мне даже не пришлось участвовать в сражении.
— Тем лучше. Воинов юта было достаточно и без вас. А ваши спутники? Живы ли они? Я искала вас, чтобы узнать о них.
— Благодаря вам и счастливой судьбе все они уцелели, даже тот, кого арапахо оскальпировали и кого мы никак не надеялись увидеть в живых.
— Неужели?
— Да. Он опасно ранен, но мы все же надеемся, что он поправится.
— Пойдемте к нему! У моих индейских друзей я немного научилась врачеванию.
Позвольте мне осмотреть вашего товарища. Может быть, мне удастся помочь ему.
— Мы уже его перевязали. Я уверен, что ничего большего сделать нельзя, и теперь надо положиться на время. Но у меня есть еще один товарищ, страдающий от ран иного характера, которые только вы сможете излечить.
— Иного характера? — удивленно повторила она, озадаченная. — Что же это за раны?
Я помолчал, прежде чем ответить. Подозревала ли она о двусмысленности моих слов, сказать не могу. Во всяком случае, она ничем себя не выдала.
— Во время моего пребывания у ютов, — сказала она, — мне приходилось видеть самые разнообразные ранения и наблюдать, как их лечат, поэтому, вероятно, и для вашего друга можно будет что-нибудь сделать. Но вы говорите, что только я одна могу их излечить?
— Вы и только вы.
— Как же это так? Я не понимаю.
— Раны, о которых я говорю, не телесные.
— А какие же?
— Сердечные.
— Ах, сэр, вы говорите загадками. Если вашему товарищу попала в сердце пуля или стрела…
— Стрела, — прервал я ее.
— Тогда он умрет. Никто не сможет спасти его.
— Кроме вас. Вы одна можете извлечь стрелу и вернуть ему жизнь.
Озадаченная моими загадочными словами, она некоторое время молчала, с удивлением устремив на меня свои большие глаза.
Если бы эти прекрасные очи были голубыми, а не карими, мне показалось бы, что на меня смотрит Лилиен! Во всем, кроме цвета, они походили на те, что навсегда запечатлелись в моем сердце. Очарованный этим сходством, я смотрел в них так пристально и так долго, что она могла ошибиться в значении моего взгляда. По-видимому, так оно и было, потому что девушка опустила глаза, и яркий румянец залил ее щеки.
— Простите мою нескромность, — сказал я, — меня поразило сходство.
— Сходство?
— Да. Я вспомнил самый сладостный час моей жизни.
— Я кого-то напоминаю вам?
— О да!
— Кого-то, кто вам был очень дорог?
— Не только был, но дорог до сих пор.
— А на кого же мне выпало счастье быть похожей?
— На ту, что дорога и вам, — на вашу сестру.
— На мою сестру?
— Да, на Лилиен.
Глава LXXXIII
ВОСПОМИНАНИЯ
Поводья выскользнули из ее рук, и ружье упало на шею лошади. Она смотрела на меня, онемев от изумления. Наконец почти машинально она повторила шепотом:
— На мою сестру Лилиен?
— Да, Мэриен Холт, на вашу сестру.
— Откуда вам известно мое имя?.. Вы знаете и мою сестру?
— Знаю и люблю ее. Она безраздельно царит в моем сердце.
— А она… отвечает вам взаимностью?
— Надеюсь, что да, но — увы! — у меня нет полной уверенности в этом.
— Как странно! Скажите мне, кто вы? Я не сомневаюсь, что вы говорите правду. Вы знакомы с сестрой и знаете мое имя. Да, я Мэриен Холт. А вы… вы тоже из Теннесси?
— Я приехал прямо оттуда.
— С Обайона? Может быть, с…
— С вырубки вашего отца, с Илистой речки, Мэриен.
— Ах, как все это неожиданно!.. Какое счастье, что мы встретились с вами! Так, значит, вы видели сестру?
— Да.
— И разговаривали с ней! Давно?
— Меньше месяца назад.
— Так недавно! Как она выглядит? Здорова ли?
— Как выглядит? Красива, как вы, Мэриен. И когда я ее видел в последний раз, она была совершенно здорова.
— Дорогая моя Лилиен!.. О! Какая радость узнать хоть что-нибудь о ней! Да, я знаю, что она очень красива! Говорили, что я тоже была хороша, но думаю, что в этой дикой пустыне моя красота давно поблекла. А Лилиен… Расскажите мне о сестре! Как я хочу снова с ней увидеться! Прошло лишь шесть месяцев с тех пор, как мы расстались, а кажется, что пролетело уже шесть лет. Моя прелестная маленькая Лилиен! Но, может быть, уже не маленькая, сэр? Наверное, она уже выросла и стала такой же взрослой, как я?
— Да.
— А обо мне она рассказывала вам? Скажите мне, что она говорила о своей сестре!
В ее голосе слышалось беспокойство. Я поспешил рассеять его, рассказав, с какой нежностью писала мне о ней Лилиен.
— Добрая, милая Лил! Она любит меня так же, как и я ее! В течение многих лет мы никогда не разлучались. И всегда были одни… если не считать отца. Да, а как он? Здоров?
В ее странно изменившемся голосе вдруг почувствовалась сухость, причина которой была мне известна.
— Да, — ответил я, — ваш отец был совершенно здоров, когда мы виделись с ним в последний раз.
