Гэри Дженнингс - Ацтек. Гроза надвигается
– Это я, господин! – крикнул я. – Твой ученик! Командир Ксокок отправил меня в твой отряд. – Мне потребовалось время, чтобы сообразить: Пожиратель Крови наверняка обучил на своем веку сотни мальчишек и он никак не может мгновенно, даже не порывшись в памяти, вспомнить и узнать одного из них.
– А, Связанный Туманом? – воскликнул он наконец, но далеко не с той радостью, какую выказал я. – Говоришь, направлен ко мне? Выходит, ты вылечил глаза, да? Теперь, надеюсь, видишь дальше своего носа?
– К сожалению, нет, – вынужден был признаться я.
Пожиратель Крови яростно раздавил ногой муравья.
– Мое первое настоящее дело после десяти лет простоя, и такое невезение, – проворчал он. – Пожалуй, даже куилонтин был бы предпочтительнее. Ну да ладно, Связанный Туманом, становись вместе с прочим моим отребьем.
– Да, господин куачик, – отозвался я по-военному четко. Но тут кто-то потянул меня за накидку, и я вспомнил про стоявшего все это время позади мальчика. – А что ты прикажешь делать юному Коцатлю?
– Кому? – Старый служака недоумевающе огляделся, а когда, случайно посмотрев вниз, заметил мальчишку, просто взревел от возмущения: – Этому сопляку?
– Он мой раб, – пояснил я. – Мой личный слуга.
– Молчать в строю! – рявкнул Пожиратель Крови на солдат, которые начали хихикать. Затем он описал круг, чтобы остыть, после чего подошел ко мне вплотную и, глядя прямо глаза в глаза, заявил:
– Вот что, Связанный Туманом, некоторых знатных людей, командиров и благородных воителей, потомков древних родов действительно сопровождают ординарцы. Но ты – йаокуицкуи, новобранец, самый нижний чин из всех имеющихся. И у тебя хватает наглости не только явиться в армию со слугой, но еще и притащить с собой сущего недомерка!
– Я не могу бросить Коцатля, – сказал я. – Мальчик никому не помешает. Разве нельзя определить его к жрецам или еще куда-нибудь в обоз, где он мог бы пригодиться?
– А я-то думал, что в кои-то веки отдохну от возни с мелюзгой и отведу душу на настоящей войне, – проворчал Пожиратель Крови. – Ладно, малявка, ступай вон к тому черно– желтому флажку. Скажешь тамошнему младшему командиру, что Икстли-Куани велел приставить тебя к кухне, мыть посуду. Что же до тебя, Связанный Туманом, – добавил он вкрадчивым тоном, – то сейчас посмотрим, помнишь ли ты хоть что-то из того, что я вдалбливал вам на занятиях. А ну, ублюдки! – взревел он так, что все бойцы, в том числе и я, подскочили. – Стройся! В колонну по четыре – СТАНОВИСЬ!
В Доме Созидания Силы я усвоил, что обучение воинскому делу совсем не похоже на мальчишеские игры в войну. Теперь мне предстояло понять, что и игра, и учеба – всего лишь бледное подражание настоящей воинской службе. Взять хотя бы два момента, неизбежно сопутствующих любому походу, но никогда не упоминающихся в рассказах о славных победах: грязь и вонь. Набегавшись и наигравшись в детстве или даже утомившись после нелегкой муштры в Доме Созидания Силы, я всегда имел приятную возможность привести себя в порядок, побывав в парной и как следует вымывшись. В полевых условиях об этом не приходилось и мечтать. Все бойцы были покрыты грязью и потом, и хуже, чем от нас, воняло только от выгребных ям, служивших отхожими местами. Меня мутило от запахов застарелого пота, грязной одежды, немытых ног, мочи и фекалий. Зловоние представлялось мне самой гнусной стороной войны. Во всяком случае до тех пор, пока я не столкнулся с настоящей войной.
И еще одно. Я слышал, как старые солдаты жаловались, что даже если вожди затевают поход в разгар сухого сезона, проказливый Тлалок часто усугубляет трудности, поливая армию сверху и превращая землю под ногами воинов в вязкую трясину. Так вот, наш поход состоялся в сезон дождей, и все те несколько дней, пока мы, оставаясь в лагере, упражнялись с оружием, готовясь к выступлению, Тлалок изводил нас непрекращающимся ливнем. И когда наконец пришло время выступить в Тлашкалу, наши накидки насквозь промокли, а на сандалии налипли тяжеленные комья грязи.
Столица тлашкалтеков находилась в тринадцати долгих прогонах к юго-востоку. По приличной погоде мы могли бы форсированным маршем добраться туда за два дня, но это означало бы прибыть на место усталыми до изнеможения и столкнуться с противником, который тем временем набирался сил, готовясь к встрече с нами. Поэтому Несауальпилли приказал двигаться не спеша, чтобы мы добрались до цели только дня за четыре, но зато сравнительно бодрыми.
Первые два дня мы топали прямо на восток, так что нам приходилось время от времени перебираться лишь через пологие отроги вулканов, которые дальше на юг переходили в крутые пики, именовавшиеся Тлалоктепетль, Истаксиуатль и Попокатепетль. Потом мы повернули на юго-восток и направились уже непосредственно в Тлашкалу. И все это время воинам, за исключением тех промежутков, когда мы карабкались и скользили по каменистым кручам, приходилось месить грязь. Мне никогда не доводилось забираться так далеко от дома, однако осмотреть окрестности, к сожалению, не было никакой возможности – не только по причине плохого зрения, но и из-за пелены непрекращающегося дождя.
Мы маршировали, не слишком обремененные боевым снаряжением. Помимо обычной одежды у каждого воина имелась тяжелая плотная накидка под названием тламаитль, которую надевали в холодную погоду и в которую закутывались ночью. Кроме того, каждый из нас нес мешочек с пиноли (подслащенной медом маисовой мукой) и кожаный бурдюк с водой. Рано утром и в полдень во время привала мы смешивали пиноли с водой и готовили невкусную, но питательную кашу атоли. На каждом ночном привале нам обычно приходилось ждать, когда нас нагонят вспомогательные подразделения, нагруженные более тяжело. Хорошо еще, что по их прибытии каждому воину давали сытный горячий обед, в том числе чашку густого, насыщающего и бодрящего шоколада.
Служивший при кухне Коцатль всегда собственноручно приносил мне ужин, причем частенько ухитрялся увеличить порцию, а то и просто стянуть фрукт или какую-нибудь сладость. Поскольку Пожиратель Крови всегда при этом ворчал, а мои сослуживцы посмеивались, видя, как баловал меня слуга, я иной раз пытался уклониться от угощения. Но мальчишку это нисколько не смущало.
– Господин, – увещевал он меня, – не отказывайся. Не стоит изображать благородство, поверь мне, ты вовсе не объедаешь товарищей, шагающих в первых рядах. Неужели ты не знаешь, что лучше всех в армии кормятся те, кто дальше всего от передовой: носильщики, повара, гонцы и прочие. А послушал бы ты, как они хвастаются своими «подвигами»! Ах, как бы мне хотелось притащить тебе кувшин с горячей водой! Прости меня, господин, но запах здесь просто ужасный.
На четвертый день нашего пути, такой же серый и промозглый, как и предыдущие, высланные вперед разведчики донесли Несауальпилли, что в одном долгом прогоне впереди нас поджидают силы тлашкалтеков. Они заняли позицию на противоположном берегу реки, которую нам предстояло форсировать. В сухое время года здесь, наверное, протекал всего лишь мелкий ручеек, но после непрекращающегося дождя он разлился, превратившись в серьезное препятствие. Правда, глубина там была не больше, чем до середины бедра, но расстояние от берега до берега превышало дальность выстрела из лука, и это при довольно сильном течении. План противника был очевиден: переходя реку вброд, мы будем представлять собой медленно движущиеся мишени, не способные ни воспользоваться собственным оружием, ни уклониться от вражеского. С помощью стрел и метаемых из атль-атль дротиков тлашкалтеки рассчитывали существенно уменьшить число наших воинов и подорвать их боевой дух, прежде чем мы форсируем поток и сможем схватиться с ними лицом к лицу.
Говорят, что Несауальпилли, узнав об этом плане, улыбнулся и сказал:
– Очень хорошо. Ловушка приготовлена врагами и Тлалоком столь искусно, что, пожалуй, не станем их разочаровывать. Поутру мы в нее попадемся.
Он отдал приказ, чтобы наша армия остановилась на ночлег там, где находилась, по-прежнему довольно далеко от берега, и призвал к себе командиров всех рангов и благородных воителей. Мы, простые солдаты, кто присев на корточки, а кто и растянувшись на сырой земле, ждали. А на полевых кухнях тем временем уже вовсю хлопотали над улейном, особенно сытным, ибо все знали, что утром у нас не будет времени поесть даже атоли. Оружейники распаковывали и раскладывали оружие, которое предстояло раздать на следующий день. Барабанщики подтягивали отсыревшую кожу, жрецы и лекари готовили свои снадобья, инструменты для операций, благовония и книги заклинаний, чтобы завтра ухаживать за ранеными или от имени Пожирательницы Скверны выслушивать признания умирающих.
Пожиратель Крови вернулся с совещания командиров, когда мы уже получили еду и шоколад, и с ходу объявил:
– Сразу, как только поужинаем, наденем доспехи и вооружимся. Потом, с наступлением темноты, выйдем на намеченные позиции: спать будем прямо там, на месте. Подъем завтра предстоит ранний.
