Сокровища Перу - Верисгофер Карл
Громкое «ура» было ему ответом, и солдаты гурьбой рассыпались во все стороны.
— Плутон! Плутон! Сюда! — вдруг крикнул кто-то из солдат. Это, вероятно, и был тот хитрый прием, который придумал солдат, похвалявшийся тем, что он кое-что придумал.
Собака отозвалась на это коротким глухим лаем, прежде чем кто-либо из присутствующих успел подскочить к ней и заставить ее молчать.
Восхищенный удачей солдат повторно позвал, но на этот раз Плутон не откликнулся: быть может, строгий взгляд или жест его господина теперь остановили умное животное.
— Все равно, братец, — воскликнул торжествующий начальник, — теперь эти мерзавцы не уйдут от нас. Не лезьте напролом, у нас есть возможность заставить их сдаться, поморив голодом, это всего проще!
Ободренные первой удачей, солдаты стали шарить, стучать и обходить вокруг каждой скалы, каждого камня. И вот один из них случайно очутился у самого входа в пещеру. Несколько ружейных стволов, направленных ему навстречу, заставили его тотчас же отскочить в сторону.
— Они засели здесь! Нашел! — крикнул он остальным.
— Вперед! Вперед! — скомандовал начальник. — Тащите их сюда! Гасиендеро доставьте мне живым во что бы то ни стало!
— Ну, конечно! — пробормотал сквозь зубы один солдат. — Тебе ведь нужно выпытать у него, где припрятаны его капиталы, так на что же покойник-то нужен!
Два или три солдата осмелились приблизиться к входу в пещеру, рассчитывая захватить осажденных врасплох, но четыре дружных выстрела раздались из пещеры, и четверо солдат опрокинулись навзничь. Встревоженный шумом выстрелов Карри выскочил из пещеры и, завидев наступавших на него людей, вцепился в горло одному из них. Тот захрипел, но в то же время успел своим кинжалом распороть брюхо бедному животному, которое, обливаясь кровью, подохло тут же на месте.
— Карри! Карри! — почти застонал сеньор Эрнесто.
Старый Педро, не помня себя от ярости, выстрелил и разом уложил того злодея, который был причиной смерти их общего любимца.
Теперь солдаты уже не так решительно шли на приступ.
— Мы не мишени, чтобы так подставлять себя под выстрелы! — ворчали они. — Это какая-то бойня, а не сражение!
— Ваше превосходительство, — сказал адъютант граф Лунар, подходя к главнокомандующему и держа руку под козырек, — осмелюсь доложить, что солдаты не решаются больше проникнуть в пещеру: эти бунтовщики стреляют без промаха, разрешите прибегнуть к другому средству!
— Вы предлагаете принудить их к сдаче голодом?
— Нет, это слишком долго, и у них, может быть, и здесь есть запасы, которых может хватить на несколько месяцев. Я предложил бы развести перед входом в пещеру костер из смоляных факелов и зеленых сучьев: едкий дым скорее голода принудит их к сдаче.
— Да, граф, это блестящая мысль! Распорядитесь привести ее в исполнение!
И вот в одну минуту закипела работа: со всех сторон тащили смоляные факелы, зеленые ветви и сучья молодых персиковых деревьев. Груда росла с каждой минутой.
Осажденные молча переглянулись. Тренте, не сказав никому ни слова, сбросил с себя одежду, намочил ее в воде, затем посоветовал и остальным сделать то же.
— Надо постараться потушить пламя, пока оно еще не успело разгореться, — сказал он, — мы забросаем их костер мокрой одеждой, и это помешает ему разгореться!
Между тем Обия договаривался о чем-то с Педро.
— Ты, белый человек, встанешь здесь, за выступом скалы, у самого входа, а четверо других встанут за тобой, будут постоянно заряжать ружья и передавать тебе, а ты стреляй в каждого солдата, который принесет сюда охапку хвороста, понимаешь?
— А ты, — обратился он к Педрильо, — ты можешь проделывать всякие штуки, а можешь ты взобраться туда, вон на этот выступ скалы?
— Могу! — сказал Педрильо, взглянув вверх и измерив глазами высоту.
— Так влезь туда и бросай на головы нападающих каждую головню, которую я передам тебе!
Легким прыжком взобрался Педрильо в природную нишу над входом в пещеру, имевшую что-то вроде слухового окна.
— Они идут! — шепнул он индейцу, предварительно выглянув из слухового окна.
— Ты хорошо придумал, Обия, это прекрасная позиция, отсюда можно все видеть, что делается там, внизу!
Спустя минуту, первая горящая головня, брошенная врагами, описав дугу, упала в пещеру к ногам Обии. Тот спокойно поднял головню и подал ее акробату.
— На, чужеземец, передай привет дальше! — сказал он.
Педрильо, скрепя сердце, исполнил, что ему было сказано: нелегко ведь бросать горящую головню на голову людям. Но делать было нечего, победители тоже не стали бы церемониться с ними, попадись они только им в руки. Самые ужаснейшие пытки выпали бы на долю бедного гасиендеро и служащих у него женщин и детей.
Педрильо бросил удачно. С треском и шипеньем влетела горящая головня в ряды солдат. От неожиданности крик ужаса огласил воздух. Одному солдату обожгло руки, другому — лоб, третьему — волосы, но никого серьезно не поранило и не убило. Испанцы ревели от бешенства, рассвирепели, как звери, и с удвоенной злобой швыряли в пещеру горящие факелы и головни, которые сыпались обратно им на головы. Но число нападающих росло, увеличиваясь с каждой минутой, и защитники пещеры сознавали, что их силы слабеют и истощаются.
Дым, чад и смрад наполняли пещеру. Время от времени раздавался выстрел: это Педро стрелял в каждого неприятеля, отважившегося подойти слишком близко к входу в пещеру.
Между тем Рамиро, склонясь над Михаилом, с замирающим сердцем сознавал, что бедный мальчик доживает последние минуты.
— Юзеффо здесь!.. Он говорит о вас, сеньор Рамиро… смотрите, он протягивает вам руку и хочет пожать вашу…
— Молчи! Молчи! — дрожащими губами молил его Рамиро. — Тебе нужен покой… засни, мой бедный мальчик!
— Ах, сеньор, Юзеффо здесь… он… он шлет вам поклон… да… вам… сеньор. Ра… — последнего слова он не договорил. Бледное лицо его запрокинулось назад, а губы остались неподвижны, взгляд потух. Все было кончено. Рамиро опустил голову умершего на землю и накрыл ему лицо платком, затем, с помощью Халлинга, перенес его в дальний уголок пещеры и, опустившись на колени перед покойником, молча склонился над ним, как бы не сознавая того, что происходило вокруг. Ему не стали мешать и оставили его в покое. Все разно этот надломленный, убитый глубоким горем человек не годился для борьбы и защиты общего дела.
— Надо скорей покончить с этим! — раздраженно прозвучал голос молодого графа Лунар. — Эй, ребята, полезай наверх и лей им на головы в щели и трещины горящую смолу. Это, надеюсь, лучше подействует на них!
Но это предложение не встретило всеобщего одобрения.
— Я хочу, чтобы мне этого негодяя, владельца гасиенды, доставили живым, — сказал главнокомандующий, — а сжечь его мы можем и после!
Юркий, маленький адъютант был в глубине души другого мнения, но что он мог сказать?! Ему, конечно, мало было пользы от того, если начальству удастся выпытать, где находятся деньги землевладельца, потому что тогда на его долю, на долю графа Лунар, вероятно, не пришлось бы ничего.
Принесли лестницы, и некоторые из солдат стали взбираться на скалу.
— Ура! — крикнул один из них. — Вот громадная трещина!.. — Но дальше он не смог договорить: меткая пуля тут же уложила его на месте. После него ни один не отважился подойти к этому опасному месту.
— Наших двенадцать человек убито! — сказал кто-то. — Это настоящие черти!
— Но отступить теперь постыдно, надо их взять во что бы то ни стало!
— Ребята, там, на раке, есть две лодки; попробуем напасть со стороны реки: из этой пещеры есть ход и на реку, оттуда, быть может, легче будет их донять!
Десятка два солдат бросились к лодкам, а оставшиеся продолжали метать в пещеру горящие факелы и головни. У осажденных слезились глаза от едкого дыма; дышать становилось все труднее и труднее. У Обии и Педрильо не хватало уже сил продолжать свой маневр, и их пришлось на время заменить другими.
— Доступа со стороны реки мы не сумеем преградить, — сказал сеньор Эрнесто, — они ворвутся сюда, и тогда все будет кончено!
