Харка — сын вождя (Художник И. Кусков) - Вельскопф-Генрих Лизелотта
Люди остановились. Перед ними словно появился добрый дух. Значит, спасены!
Лошадей было не удержать, и Матотаупа с Харкой опустили поводья. Усталые кони сами поднялись в галоп, и очень скоро перед всадниками в утреннем рассвете заблестела Найобрера.
Вода! Вода!
Лошади рванулись к реке и принялись жадно пить. Оба индейца погрузились в воду и только теперь поняли, что их силы тоже на исходе.
Отец посмотрел на сына. За последние недели Харка превратился в обтянутый кожей скелет. Скулы выпирали из провалившихся щек, взгляд еще больше заострился, движения стали порывистые, угловатые. Голод, жажда, бессонница, страшное утомление не оставили ничего детского в этой маленькой, словно высохшей фигурке.
Индейцы освежились и вылезли на иссушенный солнцем желтый берег, когда появились бредущие пешком люди. Они сразу же бросились пить, а вдоволь напившись, свалились на песок и заснули. Пока они спали, индейцы и Том рассовали им по карманам пистолеты. Потом Матотаупа и Харка улеглись у коней, Товия и Том устроились рядом со своими спутниками.
Индейцы проспали недолго. Почти одновременно они проснулись и, не сговариваясь, молча принялись готовиться к отъезду. Обещание Матотаупа выполнил: он провел белых через песчаную пустыню к обетованной земле. Дальше они могут двигаться сами. По словам Товии, они находились неподалеку от фактории Беззубого Бена. На востоке за двумя излучинами реки — его блокгауз.
Товия и Том наблюдали за приготовлениями Матотаупы и Харки. Товия молчал. Том подошел к дакотам и спросил, не отдадут ли они ему так красиво расшитое платье индейской девочки, он сказал, что сыт по горло этой прерией и хочет открыть в городе торговлю предметами индейского быта. Харка и Матотаупа ничего не ответили Тому, и он долго смотрел им вслед.
Отец с сыном направились вверх по течению. Как видно, Матотаупа намеревался посетить блокгауз Бена. Впрочем, двигаться по течению было равносильно самоубийству, так как в этой стороне тоже пронеслась песчаная буря. Отправиться на север — значило искать смерть от руки соплеменников, потому что на севере был Блэк Хилс — исконные земли дакотов, появляться на которых Матотаупа не имел права. Таким образом, единственно возможным был путь на восток. Что они будут делать дальше — решено не было, во всяком случае, они об этом не говорили, и Харка не знал, какие замыслы вынашивал отец и где он собирается провести предстоящую зиму.
Кони их были легки. После того как они напились и пощипали в прибрежных кустах травы, они несли своих всадников с обычной скоростью. Уже около полудня почувствовалась близость блокгауза. Вначале индейцы различили запах дыма, а потом увидели все то, что обычно сопутствует скоплению людей и животных, — стали попадаться следы лошадей и повозок. И наконец они увидели блокгауз.
Совсем новое сооружение было покрыто добротной крышей из хорошо просмоленных досок. К южной его стороне примыкал загон. В загоне находились лошади оседланные и без седел. Слышался лай собак.
Матотаупа долго рассматривал постройку, потом тронул коня, поехал вперед, и Харка двинулся за ним.
Как только всадники стали приближаться к дому, им навстречу с лаем бросились собаки. Это были псы, каких держали только белые, — крупные, с широкими свисающими ушами. Собаки лаяли, прыгали вокруг всадников, но не кусались. Не обращая на них внимания, Матотаупа с Харкой спокойно объехали вокруг блокгауза, разглядывая коней в загоне и прислушиваясь к многоголосому шуму, который доносился изнутри здания. Посмотрели они и на людей, которые в эти погожие осенние дни разбили свой лагерь недалеко от блокгауза. Эти люди, индейцы и белые, видимо, ожидали окончания торговых дел и, конечно, не прочь были выпить бренди. А Беззубый Бен, уж наверное, был неплохим хозяином.
Матотаупа и Харка остановились. На них до сих пор никто не обратил внимания: слишком много незнакомых людей все время появлялось тут. Но отец с сыном сделали одно наблюдение.
— Ты видел двух верховых и двух вьючных коней? — спросил Матотаупа.
— Да, в загоне. Длинное Копье и Далеко Летающая Птица здесь. — В голосе Харки прозвучала радость.
— Да, их верховые и вьючные кони здесь. Может быть, они сами сидят в блокгаузе.
Матотаупа и Харка свели лошадей в загон и вошли в дом. Внутренность его представляла собой одно большое помещение. В западной стене была еще дверь, возможно, она вела в пристройку, предназначенную для хранения товаров, которые пока находились в палатке, разбитой рядом с домом. Скамейки, прикрепленные к стенам, несколько тяжелых столов, несколько табуреток — вот и все убранство блокгауза. Света, проникавшего внутрь через узкие бойницы, было недостаточно, и Бен укрепил на стене два смоляных факела, коптящее пламя которых беспрерывно колебалось. Стоял запах табачного дыма и сивухи.
Индейцы, привыкшие быстро ориентироваться в незнакомых местах, тотчас же обнаружили художника и его спутника — Длинное Копье. Как особо уважаемые гости, они сидели за маленьким столом в углу помещения, в то время как остальные располагались за большими столами. Матотаупа и Харка направились к своим друзьям.
Длинное Копье что-то шепнул задумавшемуся художнику. Тот сразу поднялся и с радостной улыбкой пошел навстречу дакотам.
— Краснокожие друзья! — приветствовал он их. — Проходите к нашему столу.
Эта встреча едва была замечена присутствующими, однако кое-кто отнесся к ней со вниманием.
Матотаупа и Харка сели к столу. Харка впервые сидел на скамье, и поза эта была очень непривычна, однако он не показал вида, что ему неудобно, и внимательно прислушивался к разговору.
Матотаупа коротко рассказал о своей судьбе и попросил Длинное Копье не переводить его слов сразу же, в присутствии незнакомых людей, а рассказать все Далеко Летающей Птице потом.
— Называй теперь меня Блуждающий Конь, а моего сына — Бизонья Стрела, — сказал Матотаупа в заключение. И Длинное Копье сочувственно покачал головой.
Подскочил Бен и получил от художника заказ: подать еду для четверых. Художник поинтересовался, как Матотаупа с Харкой перенесли песчаную бурю, которая навела ужас на окрестности. Потом Длинное Копье спросил, где же они собираются ночевать.
— У коней, — невозмутимо ответил Матотаупа.
— Ночью холодно, — заметил художник, — но если уж вы все равно будете спать снаружи, так присмотрите и за нашими конями.
— Хорошо.
— Мы будем очень благодарны. Здесь собралось много всякого сброда, и кто его знает, что они могут выкинуть.
— В факториях редко бывают кражи, — сказал Длинное Копье. — Люди стараются сохранять добрые отношения, чтобы можно было спокойно вести торговлю. Но я не знаю, является ли Беззубый Бен здесь настоящим хозяином.
Харка уже обратил внимание, что Длинное Копье не носил свою красивую цепочку из золота и драгоценных камней. Он не хотел показывать ее подозрительным людям. И тут Харка спросил, а не хотят ли Длинное Копье и художник тоже переночевать у коней. Желтая Борода рассмеялся и сказал:
— Летом я бы, конечно, так и сделал. Ведь в прериях мы часто спали прямо на земле, ты же сам знаешь это. Но сейчас осень и ночи очень холодные, а у меня больной желудок, и я должен быть осторожным. Так что я останусь в доме.
Длинное Копье промолчал, но Харка заметил обеспокоенность шайена и, прищурив глаза, осторожно оглядел еще раз присутствующих, особенно сидящих за ближайшим столом.
Когда стемнело, дакоты отправились ночевать в загон. Длинное Копье отправился с ними и дал им несколько одеял, которые были на вьючных лошадях. Уже давно у Харки не было стольких одеял, и он впервые за все время скитаний с такими удобствами улегся рядом с Серым. Индейцы не стреножили коней и в любой момент могли вскочить на них и мчаться.
Несмотря на необычные удобства, отец с сыном по-настоящему не спали, а только дремали. Их открытые глаза были устремлены к небу, а уши улавливали малейший шорох.
