Фенимор Купер - Кожаный Чулок. Большой сборник
Лесоруб бесстрашно вышел из-за своего укрытия и крикнул:
— Вот это по-честному, а что по-честному, то и справедливо. Натти говорит, чтоб подождали до времени, когда останется два часа до заката, и я думаю, возразить тут нечего. Человек всегда сдается, коли в чем виноват, если только на него не слишком уж наседать. А вы вот наседаете на него, и он начинает упрямиться, как норовистый бык: чем больше его колотишь, тем больше он брыкается.
Смелое заявление и независимый тон Билли не соответствовали ни напряженности момента, ни состоянию духа мистера Джонса, который сгорал от нетерпения, желая поскорее проникнуть в пещеру и раскрыть ее тайны, и потому он прервал дружеский диалог между Натти и Билли.
— Натаниэль Бампо, именем закона приказываю вам сдаться! — крикнул шериф.— А вам, джентльмены, приказываю содействовать мне в выполнении мною служебного долга. Бенджамен Пенгиллен, вы арестованы! Приказываю вам проследовать в тюрьму.
— Я б последовал за вами, сквайр Дик,— проговорил Бенджамен, вынимая изо рта трубку, которую все это время преспокойно покуривал,— я б понесся за вами на всех парусах и на край света, коли б он имелся, но только края-то нет, потому что земля круглая. Вот мистер Холлистер прожил всю свою жизнь на суше и, быть может, не знает, что земля, так сказать...
— Сдавайтесь! — крикнул капитан таким громовым голосом, что все вздрогнули, а подначальные ему войска даже отступили на несколько шагов,— Сдавайтесь, Бенджамен Пенгиллен, иначе не ждите пощады!
— Да шут с ней, с вашей пощадой,— ответствовал Бенджамен, поднимаясь с бревна, на котором сидел, и, прищурившись, глянул в дуло пушечки, которую беглецы ночью заблаговременно втащили на гору и которая теперь служила средством обороны с внутренней стороны вала.— Послушай-ка, мистер, или, как вас там — капитан, хоть мне не больно верится, что вы хоть раз понюхали пороха и помахали саблей в настоящем бою,— чего это вы так орете, будто матросу на брам-стеньге? И вы небось считаете, что у вас там в вашей писульке правильно записано мое имя? Да английский матрос никогда не пойдет в плавание, не имея про запас второго имени — на всякий случай, понимаете? Думаете, меня зовут Пенгиллен? Нет, так величали того джентльмена, на чьей земле я появился на свет. То был человек знатного рода, а уж этого никак нельзя сказать ни о ком из семьи Бенджамена Стабса.
— Передайте мне ордер на арест, я впишу туда «он же»! — завопил Хайрем, не вылезая, однако, из-за своего укрытия.
— Впишите в свой ордер «осел», и это про вас и будет сказано, мистер Дулитл! — крикнул Бенджамен, не отрывая взгляда от прицела фальконета.
— Сдавайся! Даю тебе минуту на размышление! — крикнул шериф.— Ах, Бенджамен, Бенджамен, не ожидал я от тебя такой неблагодарности!
— Слушайте, что я вам скажу, мистер Джонс,— заговорил Натти, который знал, как сильно влияние шерифа на его друга, и опасался этого.— Тот порох, что принесла мне девушка, взорвался, это верно, но у меня его в пещере столько, что хватит поднять на воздух всю скалу — ту самую, где вы сейчас стоите. Коли вы не оставите нас в покое, придется мне разнести в куски крышу над нашей головой.
— Я, как шериф, считаю, что вести дальнейшие переговоры с беглыми преступниками ниже моего достоинства! — заметил шериф своему приятелю.
И тут оба они ретировались с такой поспешностью, что капитан Холлистер принял это за сигнал к атаке.
— Штыки наперевес! Вперед! — гаркнул ветеран.
Хотя осажденные и ждали этой команды, она все же застигла их несколько врасплох, а капитан Холлистер успел приблизиться к крепости с криками: «Смелей, ребятки! Если будут артачиться, не давайте им пощады!» При этом он так взмахнул саблей, что непременно разрубил бы стюарда надвое, если бы не своевременное вмешательство дула пушечки. Своей саблей капитан поднял его вверх, и как раз в этот критический момент Бенджамен подносил свою зажженную трубку к запалу — в результате из жерла пушечки вылетело почти перпендикулярно вверх с полсотни ружейных пуль. Наука утверждает, что свинец удержаться в воздухе не может, и потому два фунта этого металла, описав в небе эллипс, возвратились на землю, прогремев в ветвях деревьев как раз над частью отряда, стоявшей позади капитана. Успех атаки солдат нерегулярного войска во многом зависит от того, в каком направлении их будут двигать с самого начала. В данном случае движение пошло вспять, и через какую-нибудь минуту после того, как прокатился пушечный выстрел, вся тяжесть атаки с левого фланга легла на единственную руку вояки Холлистера. От резкой отдачи своего орудия Бенджамен получил сильную контузию и некоторое время, ничего не сознавая, лежал, распростершись на земле. Воспользовавшись этим обстоятельством, капитан Холлистер вскарабкался на бастион перед пещерой и занял на нем позицию. Едва оказавшись в стане врага, он бросился к краю фортификации и, размахивая над головой саблей, закричал:
— Победа! За мной, мои храбрые солдаты, крепость наша!
Все это прозвучало вполне по-военному и явило собой прекрасный образец того, как должен держать себя офицер перед своим войском, но воинственный этот клич, увы, оказался причиной поворота успеха. Натти, все время зорко следивший за лесорубом и за врагом прямо перед собой, круто повернулся на голос капитана Холлистера и был поражен, увидев, что товарищ его лежит недвижим на земле, а на их собственном бастионе стоит капитан и издает победные крики. Дуло длинного ружья мгновенно повернулось в сторону капитана. Была минута, когда жизнь старого солдата подвергалась большому риску, но мишень для ружья Натти была слишком велика, а расстояние до нее слишком мало. Вместо того чтобы спустить курок, Кожаный Чулок направил ружье в зад врагу и мощным толчком наподдал капитана так, что тот слетел с бастиона значительно быстрее, чем на него взобрался. Место, куда опустился капитан Холлистер, оказалось как раз перед пещерой, и, едва ноги его коснулись почвы, ему показалось, что она проваливается под ним, настолько склон был крутым и скользким. Все произошло так быстро и неожиданно, что старый солдат даже не успел ничего понять. Пока он летел вниз, ему мерещилось, что он в седле и пробивается сквозь вражеские полчища. По пути он стукался о каждое дерево и воображал, что это налетают на него пехотинцы. Наконец, почти врезавшись в полуобгоревший ствол, он шлепнулся посреди проезжей дороги, и притом, к полному своему изумлению, прямо к ногам собственной супруги. Миссис Холлистер в сопровождении по крайней мере двух десятков любопытных мальчишек поднималась по дороге в гору: одной рукой она опиралась на палку, без которой никогда не выходила из дому, а в другой несла пустой мешок. При виде подвига своего достойного мужа она вознегодовала — возмущение взяло верх не только над религиозными убеждениями, но и над философской натурой почтенной дамы.
