Карл Май - Сын охотника на медведей
— Был бы рад! Я считал подобное просто невозможным, но, если вы говорите мне, что это правда, вам я верю.
Шеттерхэнд снова бросил взгляд на опушку леса, едва заметно кивнул и ответил:
— Может, вам приходилось когда-нибудь видеть, как блестят ночью в море глаза акулы?
— Нет!
— Так вот, могу вас уверить — эти глаза отлично видны. Их выдает фосфоресцирующий блеск. Любой глаз, глаз человека в том числе, блестит так же, но, разумеется, блеск этот не всегда одинаков и интенсивен. Чем больше ночью напрягается глаз, тем яснее его можно заметить, несмотря на темноту. Если например, на той стороне ручья, в кустах, сейчас скрывается разведчик, который наблюдает за нами, я смогу разглядеть его глаза, Виннету — тоже.
— Вот это здорово! — воскликнул Дэви, радуясь поистине, как дитя. — Что скажешь на это, мой старый Джемми?
— Думаю, что тоже не слепой, — буркнул в ответ Толстяк.
— К счастью, здесь нам не страшны подобные визиты, — Дэви потянулся и зевнул. — Как-никак мы умеем стрелять с бедра, не так ли, сэр?
— Да, — согласилсяя Олд Шеттерхэнд и обратился саксонцу: — А сейчас взгляните, пожалуйста, на тот берег ручья, мастер Фрэнк! Итак, допустим, что сейчас там затаился разведчик, и я вижу, как его глаза поблескивают среди листьев. Безусловно, мне придется его убить, иначе мы рискуем лишиться собственных жизней. Но если я вскину ружье к щеке, враг тут же заметит, что я хочу выстрелить, и исчезнет. А может, он уже направил на меня ствол и спустит курок быстрее. Нужно помешать этому, а значит — выстрелить с бедра. Перед тем, как сделать выстрел, надо сесть спокойно и непринужденно, точь-в-точь, как сел сейчас я. Затем взять ружье, лежащее рядом, и медленно приподнять его чуть вверх, будто проверяя его либо желая позабавиться с оружием. После этого опустить голову вот так же, как я, будто вам необходимо взглянуть себе под ноги, а на самом деле продолжать зорко следить за целью глазами, скрытыми под шляпой.
Каждое слово своих разъяснений Олд Шеттерхэнд сопровождал соответствующим движением. Виннету проделывал то же самое, правда, молча.
— Теперь правой рукой надо прижать приклад крепко к бедру, а ствол — к колену, левую руку положить на ружье поверх затвора, благодаря чему оружие жестко закрепляется; потом указательный палец правой руки ложится на спусковой крючок, а ствол направляют так, чтобы пуля попала точно над глазами противника, то есть в лоб. Чтобы научиться так целиться и посылать пули точно в цель, конечно, нужно довольно долго этому учиться. Ну вот, а теперь спускаем курок.
Грохнуло его ружье, и тут же блеснуло пламя двустволки апача. Оба молниеносно вскочили с земли. Виннету, отбросив в сторону ружье и вытащив нож, как пантера, перелетел через ручей и ринулся в чащу.
— Уваи кунун! Уваи па-аве! Уваи умпаре!125 — крикнул шошонам на диалекте юта Олд Шеттерхэнд.
Одновременно носком сапога он одним ударом сбросил почти весь костер в пруд. Потом кинулся за апачем. Шошоны, как только раздались выстрелы, подскочили вместе с белыми. Не теряющие в любой ситуации присущего им хладнокровия, краснокожие воины, услышав призыв Олд Шеттерхэнда, тотчас тоже сбросили свои костры в воду. Все погрузилось в непроглядный мрак… С момента выстрелов прошло не больше четырех-пяти секунд.
Приказ не двигаться игнорировал только один человек — по-прежнему торчавший в воде негр, вокруг головы которого по шипящей от пепла воде плыл дымящийся хворост.
— Иисус! Иисус! — закричал он. — Кто это там стрелять? Почему бросать огонь в бедный массер Боб? Неужели массер Боб сгореть и утонуть? Неужели он быть сварен, как карп? Почему стать так темно? Ох, ничего больше не видеть!
— Молчи! — прикрикнул на него Джемми.
— Почему массер Боб молчать? Почему не…
— Тихо! Иначе тебя пристрелят. Здесь враги.
С этого момента голоса массера Боба больше не было слышно. Негр притих, боясь лишним движением выдать свое присутствие невидимому противнику.
Вокруг было тихо. Лишь иногда слышались перестукивание конских копыт и лошадиное фырканье. Всполошенные внезапной сменой обстановки люди собрались вместе. Индейцы молчали, белые шепотом перебрасывались отдельными репликами.
— Да что же там стряслось? Что случилось, герр Пфефферкорн? — нетерпеливо спрашивал Хромой Фрэнк. — И зачем им понадобилось стрелять? Мы и так бы все хорошо поняли. А может, поблизости и в самом деле оказался противник?
— Конечно! Урок Олд Шеттерхэнда вовсе не был уроком, все происходило всерьез. Он заметил разведчика, а может, и не одного.
— Черт возьми! Временами с нами происходят просто фантастические вещи! Должно быть, весь этот лес полон бездельниками, иначе апач не стал бы стрелять. Что же теперь нам делать?
— Спокойно ждать, пока оба не вернутся.
— Хм! Они перескочили через воду. Что за безрассудство! А если там, на той стороне, их сцапают разведчики и, так сказать, прихлопнут?!
— Хо! Эти двое хорошо знают, что делают. Прежде всего Олд Шеттерхэнд разбросал костер, чтобы никто не мог вести прицельный огонь, если вдруг поблизости окажется еще кто-нибудь.
— А вы, стало быть, уже уверены, что эти разведчики и вправду подстрелены?
— Готов даже поспорить, что пули попали им прямо в лоб.
— Тогда это выше всяких похвал! Каким же должен быть у человека глаз, чтобы так целиться! Значит, сейчас они проверяют, не подкрался ли к нам еще кто-нибудь? Так?
Прежде чем Джемми смог ответить, раздался громкий голос Олд Шеттерхэнда:
— Зажгите огонь снова! Но держитесь от него подальше, чтобы не попасть в поле зрения врага.
Джемми и Дэви стали на четвереньки, чтобы исполнить это распоряжение, а потом что есть мочи бросились обратно в темень.
— Сначала гасили, теперь снова зажигаем! К чему это? Не могу понять, — снова послышался шепот озадаченного Фрэнка.
— И не нужно, — буркнул Джемми в ответ. — Поймете вы или не поймете — от этого все равно ничего не изменится.
— Ну не могу же я находиться в неведении!
— Сперва оба наших предводителя в темноте обшарили окрестности и, очевидно, не нашли ничего подозрительного. Теперь они, пожалуй, углубились в лес. Пройдя через него по широкой дуге, они ползком обойдут лагерь и при этом все время будут ориентироваться на наш костер. От их острых глаз ничто подозрительное не ускользнет.
— Так и я о том же! Послушайте-ка, дорогой герр Пфефферкорн, да ведь эти двое — весьма дельные парни! То, что они тут вытворяют, стоит подороже выеденного яйца! Не думаю, что был бы на такое способен. Но если разыграется настоящее сражение, я сразу стану самим собой; уж не сомневайтесь!
— Надеюсь, вы знаете хотя бы то, с какой стороны надо браться за ружье.
