Карл Май - Дух Льяно-Эстакадо

— Невероятно! — удивился Олд Шеттерхэнд.

— Говорю вам, что это так, сэр!

— Носатые потеряли след? Если бы мне сказал это кто другой, я бы обвинил его во лжи.

— Благодарю вас, сэр! Но так как это говорит сам носатый Тим, придется поверить!

— Разумеется. Как же это произошло?

— Да проще не бывает. Там, вдалеке, где кончаются заросли мескито, идет скалистый грунт, простираясь на многие мили к востоку и западу. Вы увидите это место, сэр, и поймете, как можно потерять след.

— Я знаю это место. Мексиканцы, которым прежде принадлежали здешние места, называли этот скалистый участок, да и сейчас еще называют — El Piano del Diablo, Чертова плита.

— Верно! Вы его знаете? Вы там уже бывали?

— Даже дважды.

— Ну, это успокаивает меня, потому что тогда вы не посчитаете нас желторотыми, когда я откровенно признаюсь, что след как ветром сдуло.

— Хм! Четверых всадников никто не сможет сдуть.

— Конечно. Но если лошади на этой твердой, как железо, гладкой породе не оставляют отпечатков, то не видно никаких следов, сэр. Наш команч, несмотря на свою молодость, прослыл знаменитым следопытом, но и он встал в тупик.

— Хотелось бы знать, не вышло ли бы у меня по-другому?

— Но так то вы! Вы же совсем другой человек, не то что какие-то носатые! Вы и Виннету нашли бы следы даже тогда, когда лошади скакали бы по воздуху! И можно почти поверить, что здесь так и случилось. Говорю вам, не попалось даже вывороченного камешка, ни одной жалкой царапинки, которую бы оставила подкова на скале. Конечно, мы сделали то, что в таком случае предпринял бы любой другой вестмен: мы поехали вдоль кромки скал, чтобы найти место, в котором парни оставят каменную плиту и снова окажутся на песчаном грунте. Но двигались мы так медленно, что еще не покончили с этим делом, хотя уже оказались севернее той точки, в которой один всадник отделился от четверых других, чтобы поскакать в Хельмерс-Хоум, как вы сказали. Впрочем, издалека мы видели одинокого всадника, галопом мчавшегося на юг, а когда потом мы добрались до этих зарослей, то заметили, что он здесь останавливался.

Олд Шеттерхэнд насторожился. Казалось, он на короткое время задумался, потом поднялся со своего места, сравнил различные отпечатки копыт на краю зарослей мескито и при этом несколько удалился от остальных, которые вскоре услышали его крик:

— Мастер Тим, вы или Джим были и здесь, на том месте, где я теперь стою?

— Нет, сэр, — послышалось в ответ.

— Так подойдите же сюда!

Все подчинились приглашению Олд Шеттерхэнда. Когда они подошли, Олд Шеттерхэнд показал на кусты и сказал:

— Здесь вы можете совершенно отчетливо видеть, что кто-то проник в заросли. Вот сломана веточка, а обломанная поверхность еще не успела подсохнуть. Значит, это случилось не так давно. Пойдемте за мной, джентльмены!

Он медленно углублялся в густые заросли, тщательно осматривая каждую веточку и каждую пядь земли, пока не остановился перед песчаной площадкой. Она была довольно просторна — как в длину, так и в ширину. На песке не было видно и следа растительности. Ни малейшего стебелька, самого жалкого, там не росло. Олд Шеттерхэнд опустился на колени, и казалось, будто он хочет изучить каждую песчинку в отдельности. Наконец Олд Шеттерхэнд поднялся с довольной улыбкой и осмотрел со всех сторон заросли, ограничивающие площадку. Потом он показал на какое-то место и сказал:

— И здесь кто-то прятался. Бьюсь об заклад, что тот, кого мы ищем, именно здесь, перед кустарником, спешился. А теперь скажите мне, мастер Тим! Одинокий всадник отделился от четверки южнее этой площадки?

— Юго-восточнее, сэр!

— Прекрасно! А тот человек, которого отсюда видели, был в военной форме?

— Нет.

— Тогда для меня ясно следующее: вожак пятерки, оставив сообщников, поскакал сюда, чтобы выкопать форму и появиться в Хельмерс-Хоум в мундире офицера. Когда он бежал от нас, он поскакал опять сюда, чтобы эту форму снять.

— Что вы говорите, сэр! Вы считаете это место гардеробной?

— По меньшей мере — убежищем, cache97, как называет бобровый охотник нору, в которой зверек прячет свою шкуру. Достаньте свои ножи и копайте! По состоянию песка отчетливо видно, что его недавно старательно заравнивали.

Носатые удивленно смотрели на Олд Шеттерхэнда. Хромой Фрэнк опустился на землю и стал так старательно разрывать песок голыми руками, словно он надеялся найти все сокровища мира. Это побудило других последовать его примеру.

Песок летел во все стороны. Фрэнк едва углубился на десяток дюймов, как закричал, и притом по-немецки:

— Вот оно, господин Шеттерхэнд! Мои пальцы наткнулись на что-то твердое.

— Ройте дальше! — призывал его Джим тоже по-немецки. — Это может оказаться и камень.

— Что! — воскликнул Фрэнк. — Вы тоже используете в качестве родного языка немецкий? Значит, вы тоже родились между Монбланом и Фегезакком?98

— Моя фамилия Хофман. Пока для знакомства этого достаточно. Копайте же дальше!

— Я и так роюсь, как крот или вервольф99… Это вовсе не камень, а дерево. Вот оно! Чистые тонкие трубочки.

— Это кактусовые стволы, — объяснил Олд Шеттерхэнд, — которые так соединены между собой, что образуют широкую плоскость, ставшую крышкой тайника.

Его предположение оказалось верным. Прямые, как линейки, трубки были так переплетены, что образовалась прямоугольная крышка, закрывающая неглубокую квадратную яму. Эта яма была вырыта в длину и ширину больше, чем на два локтя, и до краев заполнена всевозможными вещами.

Прежде всего охотники увидели саблю и… военную форму, прикрытую сложенной вдвое старой газетой.

— Офицерский мундир да сабля рыцаря-грабителя, — сказал Фрэнк, вынув клинок из ножен и рубанув им воздух. — Если бы мерзавец оказался здесь, я всадил бы ему в голову порядочное шило.

— Ты, верно, имеешь в виду приму?100 — уточнил Плутишка Фред.

— Ничего я не имел в виду, по крайней мере — ничего для тебя, старый хвастун и всезнайка! Я достаточно хорошо знаю, что должны означать фехтовальные термины. Еще зеленым отроком я вырезал из дерева саблю, а позднее выучил все связанные с нею технические термины и профессиональные словечки, которые называет Thermopylus polytechnikus101. Удар сверху называется «шилом», удар снизу — «шкваркой», почему часто говорят: «Он схлопотал шкварку» — вместо того, чтобы просто сказать: «Его поколотили». Я как лесной деятель в прошлом знаю, пожалуй, лучше тебя, что…

— Пожалуйста, милый Фрэнк, бумагу! — прервал его Олд Шеттерхэнд.

— Прекрасно! Сейчас! Я могу прочесть Фреду нравоучения и позже, когда мы опорожним эту нору убийцы.