Харка — сын вождя (Художник И. Кусков) - Вельскопф-Генрих Лизелотта
За полночь Харка проснулся и выскользнул из типи. Это заметила только Уинона, но мальчик знал, что она будет молчать. Да, когда надо, она может казаться мертвой, словно прерия под снегом.
Осторожно пробрался Харка в ту часть стойбища, где располагались типи Хавандшиты и Матотаупы. Из щели типи вождя виднелся свет, и оттуда доносился страшный шум. Типи Хавандшиты была темна и тиха.
Мальчик несколько раз обошел вокруг типи, но Шонки нигде не обнаружил. Тогда он подошел поближе. Он боролся с собой. Шонка нарушил приказ вождя, Харка не хотел этого делать. Харка хотел только ясности, он хотел узнать то, что не договорил Шонка. Ведь если Харка собирается защищать отца, ему нельзя оставаться в неведении. Еще какое-то время мальчик боролся с собой и все-таки решился. Он быстро прилег на землю около самой типи. Прислушался. И вот он уже смотрит через прорезь около планки внутрь.
Суровое решение
Гости, все пятеро, что пришли вечером в типи, были здесь. Совершенно необыкновенно вел себя Старая Антилопа. Широко расставив ноги, он стоял неподалеку от очага и раскачивался. Казалось, вот-вот он упадет. Он переносил тяжесть тела то на носки, то на пятки и каждый раз при этом громко хохотал. Наклоняясь вперед, он рыгал и плевался. Слюна стекала по уголкам его рта. Пальцем он пытался показать на очаг и, преуморительно смеясь, кричал:
— Медведь, медведь! Он сидит прямо в огне и греет свои лапы! Он греет свои лапы, вы это видите! — и снова закатывался хохотом. Его голос был необычно пронзителен. — Он греет свои лапы, медведь! А вы хотите съесть его лапы! Пхю! Хотите съесть лапы хорошего, доброго медведя!
Рядом со Старой Антилопой лежал на земле старший брат Ворон. Глаза его были закрыты, и он храпел. Отец Ворон тоже валялся рядом с ним.
— Медведь! Замечательный медведь! — орал Старая Антилопа, потом его покачнуло назад, он потерял равновесие и, размахивая руками, шлепнулся прямо в очаг.
В типи стало темно. Отец и белый человек хохотали. Старая Антилопа посидел некоторое время в очаге, но скоро почувствовал, что кожа его начинает поджариваться. Тогда он снова принялся орать.
— Я сам медведь! О-о! А-а! — и, выбравшись из очага, стал встряхиваться как собака и обчищать легины. — Что вы делаете со мной, койоты!
Харка очень хорошо видел эту сцену, так как белый как раз подбросил сучьев в огонь. То, что происходило тут, было, конечно, очень смешно, и Харка тоже еле сдерживал смех, когда Старая Антилопа, весь растрепанный, пытался найти свое место и кричал:
— Я медведь! Медведь! Добрый Медведь! Нельзя есть мои лапы! Что вы делаете с моими волосами? Огонь! Сзади меня огонь! Прерии горят! Мои легины ест огонь!
Рыжеволосый наполнил из бурдюка стакан и опрокинул в свою глотку.
— Кто следующий? Пока я победитель! Трех воинов я уложил на землю, а одного из них с одного-единственного бокала. А я осушил три бокала и совершенно свеж, только стал сильнее!
Два брата Ворона протянули руки.
— Хэлло! — кричал Рыжий Джим. — Хэлло, еще по разу! — и он наполнил стаканы и передал их воинам, последний наполнил себе и сразу осушил его.
— Ну, еще? — спросил он.
И опять два брата Ворона протянули руки, и Харка увидел, что они уже еле стоят на ногах. Они выпили еще раз, но стаканы держали неловко, расплескивали содержимое, а один из них даже поперхнулся. Рэд, Матотаупа да и Старая Антилопа принялись над ним смеяться. И тут Харке бросилось в глаза, что отец и белый смеялись совершенно по-разному. Матотаупа смеялся добродушно, как обычно подсмеиваются над теми, кто на веселых праздниках принимает участие в поедании собачьей печени. Рэд смеялся во весь голос, и что-то оскорбительное было в его смехе. Харка чувствовал, что белый зло надсмехается над воинами рода Медведицы. Но у мальчика не было времени особенно призадуматься над этим, потому что оба брата принялись оскорблять друг друга.
— Ты грязная жаба, — кричал один. — Ты плюнул в мою сторону!
— Замолчи! — кричал другой. — Ты врешь! А разве может воин дакота врать!
— Тебя коршун клюнул!
— Ты уже не можешь стоять на ногах! Ступай к ручью, освежи свою голову!
— Проглоти рыбу, и пусть она заткнет тебе глотку!
А тут еще поднялся стоявший на четвереньках Старая Антилопа и начал расчесывать свои волосы.
— Что ты делаешь, порази тебя гром! — напустился на него один из братьев.
— Молчи, ты грязная ворона! — рассмеялся ему в лицо Старая Антилопа.
Тот не выдержал и ударил Старую Антилопу в лицо, и началась потасовка. Наконец один из драчунов повалился на землю и захрапел, а другой продолжал бормотать что-то невнятное.
Матотаупа и Рэд снова смеялись, и опять каждый на свой лад.
— Итак, нас осталось двое, — заговорил рыжеволосый, обращаясь к вождю. — Но я готов побиться об заклад, Матотаупа, что тебя этот напиток не свалит с ног и ты, как и я, от него станешь сильнее.
Харку охватил страх. Что, если отец выпьет и это подействует на него так же, как и на других воинов?.. Что, если заключенная в бурдюке сила одолеет и его?.. Нет, Харка даже и представить себе не мог, что произойдет тогда. Этого не должно случиться! Никогда не должно случиться! Никогда, нигде, никто не сможет победить вождя Матотаупу. Никогда!
— Ну, хватит ли у тебя мужества, Матотаупа? — спросил белый.
Вождь иронически рассмеялся.
— Ты еще сомневаешься…
— Так ты согласен со мной померяться?
— Хау, согласен. Я видал, что ты уже четыре раза осушил бокал и стал только бодрее. Ты будешь пить в пятый раз, я — в первый. Ты привык пить эту таинственную воду, я — не привык. Вот мы и сравняемся. Наливай!
Харка со своего места не мог видеть всего, что происходило, но ему показалось, что Рэд наполнил отцу бокал не из того бурдюка, из которого поил воинов. Может быть, мальчик ошибался? Но он как-то не придал этому особого значения и продолжал следить за развитием событий.
Рыжеволосый передал вождю наполненный до краев бокал, и тот разом выпил его. При этом выражение лица вождя ничуть не изменилось.
Матотаупа возвратил бокал рыжеволосому, и тот наполнил его еще раз и тут же осушил сам. Потом они посмотрели друг на друга, и рыжеволосый спросил:
— Еще один?
— Еще один, — ответил вождь. — Твоя минивакен имеет особый вкус, но она холодная и свежая, точно ее только что зачерпнули из ручья.
— Ты крепкий мужчина, Матотаупа. То, что пили твои воины и выпил ты, — это не вода из ручья. Твои воины, вот те, что лежат здесь, не были бы побеждены водой из ручья.
— Конечно, нет. Тайна твоей воды, оказывается, совсем особенная тайна.
— Вот так-то, вождь.
Матотаупа и Рэд выпили еще по бокалу, и оба рассмеялись. Но вождь по-прежнему смеялся добродушно, а сидящий против него Рэд на этот раз с каким-то особенным злорадством.
— Итак, мы победители, — произнес Рэд. — И ты увидишь, вождь, что тебе не только не повредит этот напиток, но он сделает тебя завтра вдвое сильнее.
— Хау. Завтра я буду учиться стрелять из мацавакена, а вечером мы еще раз попробуем силы: кто из нас больше выпьет минивакен.
Матотаупа пододвинул к себе ружье и стал показывать, как он будет его заряжать.
Харка был счастлив.
Опасения Четана и Чернокожего Курчавого были напрасны. Минивакен рыжеволосого не была ядом. Этот напиток отделял слабых от сильных. Стрелок Рэд и великий охотник Матотаупа принадлежат к сильным людям и поэтому могут спокойно пить этот напиток; они становятся от него только сильнее. Старая Антилопа и другие воины — ничтожество. Унчиде и Уиноне придется теперь убирать за ними.
Мальчик покинул свое место, и нарушение приказа уже не казалось ему особенно тяжелым проступком: ведь он теперь знает, что возразить Шонке. И к тому же сам убедился, что отец победил и здесь и что рыжеволосый стрелок справедлив.
Еще блестели звезды, и дул ночной ветерок. Тихо покачивался на трофейном месте мацавакен пауни, но Харка смотрел теперь на него без особого восхищения: его новое оружие было гораздо лучше, и скоро он сможет поупражняться в стрельбе из него. И тогда Матотаупа и Татанка-Йотанка увидят, что юные дакоты не только умеют стрелять, но и попадают в цель.
