Джеймс Уиллард Шульц - В Скалистых горах
Когда спустились сумерки, мы в последний раз поужинали в нашей хижине. Долго сидели мы у костра и молчали. Никогда еще хижина не казалась нам такой уютной. Мне не хотелось уходить отсюда; я хмурился, словно мне предстояло расстаться с близким другом.
Мы ждали несколько часов, прежде чем тронуться в путь. Когда мороз сковал снег ледяной корой, мы вышли из хижины, надели лыжи и, взвалив на спину тюки, двинулись к низовьям речонки. У меня слезы выступили на глазах, когда я в последний раз оглянулся и увидел дымок, поднимавшийся над крышей хижины.
Сначала идти было трудно и мы часто проваливались в снег, но после полуночи снежная кора затвердела и могла выдержать нас. Мы сняли лыжи и дальше шли в одних мокасинах.
Миновав водопад, мы вступили в страну, нами еще не исследованную. Долина стала шире; в реку, вдоль которой мы шли, впадали горные ручьи и речонки. Лед, сковывавший их, растаял, и нам приходилось перебираться вброд на другой берег. Не очень-то приятно было снимать мокасины, входить в ледяную воду, а затем снова обуваться, стоя на снегу.
В течение последних недель снежные лавины часто скатывались в долину, и мы привыкли к грохоту снежных обвалов. В ту ночь было несколько обвалов, и один раз снежная глыба упала чуть ли не за нашими спинами. Час спустя разорвался ремень, стягивавший тюк Питамакана. Мы присели на снег, чтобы его завязать, как вдруг над нами раздался грохот.
Я был уверен, что лавина обрушится ниже того места, где мы находились.
— Вставай! — закричал я. — Бежим назад!
Питамакан схватил меня за руку.
— Бежим вперед! Разве ты не слышишь, откуда доносится шум? Лавина обрушится прямо на нас или за нашими спинами.
— Нет! Она обрушится на то место, где мы стоим, или на несколько шагов впереди.
Мы спорили и топтались на одном месте, а шум усиливался с каждой секундой. Разбивались камни и льдины, трещали деревья.
Лавина приближалась, а мы, оглушенные, не могли разобрать, с какой стороны доносится грохот. Бросились мы было назад, потом вернулись на старое место и в конце концов остановились, не зная, куда бежать. Еще секунда — и мы увидели, как впереди, шагах в двадцати от нас закачались деревья и покатились по крутому склону горы, затем обрушилась снежная лавина, и гигантский белый холм вырос в долине, пересекая ее от подножья горы до реки. Все стихло.
— Видишь, я был прав! — воскликнул я. — Она упала впереди, а не позади нас.
— Да, я ошибся, — отозвался Питамакан. — Но знаешь, что нас спасло? Этот лопнувший ремень! Если бы мы здесь не остановились, лавина обрушилась бы прямо на нас.
Взвалив на спину тюки, мы стали перебираться через снежную гряду. На нашем пути попадались каменные глыбы, льдины, деревья и кусты, унесенные лавиной. Вдруг Питамакан наклонился, поднял что-то и протянул мне. Это была голова горной козы, почти расплющенная снегом.
— Вот какая бы судьба постигла нас, если бы не разорвался мой ремень, — мрачно сказал он.
— Должно быть, много коз гибнет во время снежных обвалов, — заметил я.
— Да, — подтвердил Питамакан. — Старые охотники мне говорили, что медведи, выйдя весной из берлоги, переходят от одной снежной лавины к другой и разгребают их, отыскивая животных, погребенных в снегу.
На рассвете мы вышли на широкую лужайку в лесу и, оглянувшись, увидели вершину горы, высившейся против покинутой нами хижины. Трудно было на глаз определить расстояние, но Питамакан утверждал, что за ночь нами пройдено не меньше двадцати километров. Здесь долина была шириной в полтора километра, а горы покрыты лесом до самых вершин. Дальше к западу они понижались, а километрах в тридцати от нас кончалась горная цепь. Мы думали, что большое озеро лежит неподалеку от этой цепи.
Здесь снегу было меньше, чем в верховьях реки, где мы провели зиму, и воздух согревался быстрее. Надев лыжи, так как снежная кора уже не выдерживала нашей тяжести, мы продолжали путь. Часа через два мы увидали лосей, а затем белохвостых оленей. Их было здесь очень много — не меньше, чем кроликов в прериях.
Солнце пригревало нас, снег стал зернистым, и мы наконец вынуждены были сделать привал. Мы расположились на песчаной отмели, разложили костер и поджарили сушеного мяса. Поев, мы растянулись на песке и спали до вечера.
Как только снег покрылся твердой корой, мы тронулись в путь, шли всю ночь, а на рассвете вступили в страну, где уже стаяли снега, зеленела трава, пели птицы. Питамакан стал передразнивать полевого жаворонка, заливавшегося где-то поблизости.
Мы стояли на опушке леса и смотрели на зеленую равнину, отлого спускавшуюся к западу, на рощи тополей и сосен. Я думал, что большое озеро лежит на западе, но, по словам Питамакана, оно находилось к юго-востоку, на расстоянии, двух дней пути. Вдруг товарищ мой упал на колени и с лихорадочной поспешностью стал выкапывать какое-то растение с зелеными листьями.
— Это корень «камасс»! — воскликнул он, показывая мне белую луковицу, с которой только что счистил землю. — Копай, копай! Видишь, как много их здесь! И ешь побольше. Это полезно.
Коренья, рассыпчатые и сладковатые, показались мне очень вкусными. Всю зиму мы питались одним только мясом, и организм нуждался в растительной пище. Впервые голод заставил нас забыть об осторожности. Положив на землю тюки и лыжи, мы ползали на четвереньках, выкапывая коренья и незаметно удаляясь от опушки леса.
— Довольно! — сказал я наконец. — Возьмем тюки и спрячемся в лесу. Я сыт по горло.
— О, подожди! — отозвался Питамакан. — Я еще голоден.
Вдруг из тополевой рощи, находившейся шагах в пятистах к западу от нас, выбежало стадо оленей. Мы присели на корточки и с недоумением смотрели на них, не понимая, кто их спугнул.
Через минуту выехали из рощи три индейца, а вскоре появились еще четверо: они преследовали оленей.
10. ВОЗВРАЩЕНИЕ
— Не двигайся! — крикнул Питамакан.
Он предостерег меня вовремя: я уже гитов был вскочить и бежать в лес. Олени неслись прямо на нас: а расстояние между ними и индейцами заметно уменьшалось. У меня было ощущение, будто я стал великаном. Припав к земле, я пытался спрятаться в траве, но мне казалось, что я, словно гора, возвышаюсь над равниной. Я старался съежиться, все мускулы мои напряглись.
— Бежим! — взмолился я наконец. — Разве ты не видишь, что они…
— Не шевелись! — перебил Питамакан. — Олени бегут против ветра. Скоро они почуют наш запах и свернут в сторону. Мы можем спастись, если будем лежать неподвижно. Враги не заметили нас.
Олени приближались к нам. Были они шагах в четырехстах, но нас не почуяли, хотя ветер усиливался.
