Белый индеец - Портер Дональд Клэйтон
После еды Ина намазала лица сыновей золой, а Са-ни-ва дала им мешочки с травами, чтобы уберечь от злых духов.
Ренно и Эл-и-чи крепко обняли Ба-лин-ту и отправились по домам. Отец простится с ними утром.
В эту ночь Ренно долго не мог заснуть, но, помня о том, что ему придется провести в пути много часов, все-таки заставил себя расслабиться и наконец задремал. Юноша проснулся задолго до назначенного часа, неторопливо нанес боевую раскраску, проверил оружие и вышел на улицу.
У дальнего конца дома виднелась женская фигурка, и Ренно догадался, что это Йала пришла проводить его. Он подошел ближе, и девушка молча протянула маленький кожаный мешочек.
Ренно развязал ремешки и вытряхнул на ладонь вырезанную из дерева фигурку ястреба. Юноша не мог вспомнить, говорил ли Йале про сына женщины-маниту, обещавшего ему воинскую силу. Ренно просто склонил голову в знак благодарности.
Йала потянулась к фигурке. Пальцы их встретились. Рука Ренно задрожала, а девушка положила фигурку обратно в мешочек и подвесила его к ожерелью из медвежьих когтей.
Шнурок натянулся. Ренно уже знал, что, вернувшись из похода, пойдет прямо к Йале. Девушка прижала ладонь к его груди и исчезла в темноте так же молча, как и появилась.
Ренно вместе с остальными пошел в длинный дом, где жили три старших воина, отправляющиеся в набег. Эл-и-чи и другие младшие уже отправились в путь, чтобы успеть поохотиться.
Вскоре в длинный дом пришли Гонка и Сун-ай-йи.
Сун-ай-йи был грузным, с большим животом и седеющими волосами, но все знали о необыкновенной отваге этого воина. Вот уже много лет он был военным вождем сенеков и пользовался полным доверием великого сахема.
Все вышли на улицу. Сун-ай-йи повернулся к отряду и подал знак. Воины выстроились у него за спиной.
Гонка поднял руку, прощаясь сразу со всеми, и только глаза его блеснули при взгляде на старшего сына.
Деревня еще спала, когда отряд миновал частокол, пересек маисовое поле и направился в лес. Воины бежали рысцой. Это было одним из военных секретов сенеков, и каждый мальчик с детства учился быстро и подолгу бегать. Даже вождь, которому давно уже исполнилось сорок, спокойно выдерживал темп.
Младшие воины добыли дичь, развели костер и ждали остальных на маленькой полянке. Воины радовались, что отправились в поход, но говорили тихо, чтобы голоса не разносились по лесу.
Эл-и-чи подошел к брату, и они уселись бок о бок, с ломтями жареной оленины в руках.
— Йала приходила проститься с тобой сегодня утром? — осторожно спросил Эл-и-чи, искоса взглянув на кожаный мешочек.
Ренно кивнул.
— Она сделала тебе подарок?
— Да.
Эл-и-чи был еще слишком мал для таких разговоров. Он с трудом удержался от смеха:
— Она очень нравится нашей матери и тете.
Ренно оживился:
— Надеюсь. Но почему ты так уверен?
— Я слышал, как они говорили об этом с отцом.
— Что он сказал?
Эл-и-чи пожал плечами. Обычно, когда речь шла о браке, все решали женщины, и только если у мужчин имелись серьезные возражения, они высказывали свое мнение.
— Ба-лин-та, — продолжал младший брат, — много раз говорила Йале, что ждет не дождется, когда они станут сестрами.
Ренно скривился. Жаль, что девочек, в отличие от мальчиков, не учат держать язык за зубами.
— Мне бы тоже этого хотелось, — добавил Эл-и-чи. — Самая красивая девушка ирокезов станет моей сестрой!
— Ты болтаешь совсем как Ба-лин-та, — сказал Ренно и взял еще один кусок мяса.
Эл-и-чи тихо рассмеялся. Он во всем брал пример с Ренно и решил, когда наступит время, тоже жениться на очень красивой девушке.
Ренно оценил восхищение брата и смягчился:
— Только смотри, не говори об этом никому.
— Да уже весь поселение знает, что вы с Йалой думаете друг о друге.
Ренно было приятно, что другие интересуются его делами. Он радовался, что семья одобряет их отношения, и надеялся, что родители Йалы тоже довольны. Но теперь не время думать о таких вещах. Если воин в походе будет только и делать, что болтать о женщинах, он непременно попадет в беду.
На ночь выставили часовых, а остальные уснули прямо у костра.
Сенеки поднялись еще до рассвета, доели остатки мяса, напились воды из ручья и двинулись в путь. День пролетел незаметно.
На вторую ночь жители деревни онондага принесли сенекам горячей похлебки, так что можно было не разводить костер. Впереди лежали земли могауков, и третью ночь воины провели под крышей братьев-ирокезов.
На четвертые сутки обстановка изменилась. Теперь отряд двигался на север, по охотничьим угодьям гуронов, и вскоре вышел к большой реке. Белые люди из Квебека называли ее рекой Святого Лаврентия.
С этого дня воины больше не разводили костров, не охотились и ели только сырую рыбу, добавляя к скудному рациону кусок вяленой оленины и горсть сушеного маиса. Отряд разделился на три колонны по десять человек, во главе каждой стоял старший воин. Никто не должен был разговаривать ни днем, ни ночью. По ночам выставляли трех дозорных, а лагерь разбивали только в таких местах, где к нему нельзя было подойти незамеченным. Каждый спал, держа под рукой лук и стрелы.
Наконец Сун-ай-йи сказал, что им остался один дневной переход.
У Ренно пересохло во рту. А вдруг ему доведется встретиться с белым гуроном? Хотя, может быть, им еще рано встречаться? Ренно знал, что легко устоит в схватке с обычным воином, но для такого испытания, как поединок с Золотым Орлом, опыта у юноши пока было мало.
Последний отрезок пути сенеки шли с величайшей осторожностью, крадучись перемещались от одного дерева к другому, стараясь всегда оставаться в тени.
И вот к полудню отряд вышел к реке. Поселение гуронов находилось на противоположном берегу. Воины напились, поели и притаились в густом кустарнике. Сун-ай-йи хотел дождаться ночи.
Ренно назначили в дозор, наблюдать за дальним берегом, и теперь он прислушивался к незнакомым звукам, глядя на воду и вражеское поселение, и лишь изредка прикрывал глаза, чтобы снять напряжение.
Кто-то подошел сзади, и Ренно, не оглядываясь, узнал Эл-и-чи.
На поверхности воды появилось пятнышко. Ренно поднял взгляд на верхушки деревьев, а потом снова посмотрел на воду. Пятнышко пропало, но тут же мелькнуло снова.
Ренно вопросительно взглянул на брата.
Эл-и-чи медленно оглядел реку и небо над ней и пожал плечами. Иногда, если долго смотреть в одну точку, начинаешь видеть то, чего на самом деле нет.
Ренно тронул брата за рукав и указал вверх.
Эл-и-чи поднял взгляд и потряс головой.
Небо слишком ясное, с досадой подумал Ренно. Отцу-солнце не мешало бы укутаться в облака. Пятнышко переместилось, и Ренно замер, когда понял, что перед ним ястреб.
Птица подлетала все ближе и ближе. Вот она уже парила прямо над ними. Теперь ястреб начал снижаться.
Эл-и-чи тоже с благоговением смотрел в небо.
Рядом с Ренно закружилось перышко. Он вытянул руку, и перышко опустилось прямо на ладонь. Ястреб поднялся выше и вскоре исчез из виду.
Ренно вставил перышко в волосы, готовый ко всему, что бы ни ждало его на том берегу.
Когда остальные воины проснулись, Эл-и-чи коротко рассказал им, что произошло. Многие смотрели недоверчиво, но перышко в волосах Ренно говорило само за себя, и появление ястреба сочли добрым знаком. Сун-ай-йи включил Ренно в первый отряд нападающих.
На закате десять воинов-сенеков бесшумно вышли из зарослей. Старший воин остановился и вытянул вперед руку.
К берегу причалило каноэ. В нем сидели четверо воинов с красно-белой раскраской. Сун-ай-йи послал двух человек проверить, нет ли еще кого-нибудь поблизости. Дозорные быстро вернулись. Берег был пуст. Воины из отряда Ренно прицелились и выстрелили. Четыре гурона упали.
Сенеки подошли к берегу. Ренно металлическим ножом снял скальп с одного из убитых.
Сун-ай-йи велел младшим взять каноэ.
За рекой послышались голоса. Сенеки находились теперь напротив вражеских ворот. Солнце садилось, и женщины гуронов возвращались домой с маисовых полей. Многие весело болтали, но некоторые шли в стороне, с каменными ножами в руках, то и дело оглядываясь по сторонам.
