Майкл (Майк) Даймонд Резник - Доктор и стрелок
– Как-нибудь я украду у вас эту фразу.
– Дарю. Могу и заразой поделиться.
– Вы меня восхищаете, – сказал Уайльд и, достав из кармана тонкую сигару, закурил. – Как-нибудь обязательно напишу о вас пьесу.
– Для британского читателя? – спросил Холидей. – Хотите потратить впустую время и деньги – лучше приходите в «Монарх».
– Вы хозяин заведения?
– Владею им на паях.
– Тогда почему не назвать его «У Дока Холидея»? И сделать большую яркую вывеску?
– Моей смерти желают с полсотни человек, – ответил Холидей. – Зачем облегчать им задачу?
– А вы, – Уайльд подался к нему через стол, – правда совершили все убийства, что вам приписывают?
– Вряд ли.
– Не могу понять, – приглядевшись к Холидею, заметил Уайльд, – шутите вы или нет.
– Если верить слухам, – с улыбкой произнес Холидей, – то я в один день убил двух человек, которых разделяло пять штатов. Сплетники, поди, думают, что я разъезжаю по стране на Аристиде.
– Аристид? – переспросил Уайльд.
– Фаворит первого Кентуккийского дерби. Мой друг Бэт Мастерсон уверяет: скоро эти скачки прославятся.
– Бэт Мастерсон? Что стрелок может знать о скачках?
– Наш брат, мистер Уайльд, отстрелом людей себя не ограничивает. Я, например, дантист, Мастерсон – спортивный обозреватель, а Хардин готовится стать адвокатом. – Холидей насмешливо фыркнул. – Людей убивать он вряд ли перестанет, зато при нем всегда будет надежный юрист.
– А как насчет Билли Кида, о котором столько разговоров? – спросил Уайльд.
– Я, например, о нем не говорил.
– Нет-нет… Чем он еще занимается?
Холидей пожал плечами.
– Ему, я слышал, едва ли двадцать лет отроду. Вряд ли он успел обзавестись профессией.
– Вы имели в виду, что он успел только научиться убивать?
– Убийство можно считать профессией, если вам за него платят, – ответил Холидей. – Мне ни разу не заплатили ни пенни. Почти никто из нас не получал платы. Если убиваешь задаром – по доброй воле или по обстоятельствам, – то это уже не ремесло, а форма искусства.
– Или же хобби, – предположил Уайльд. – Вот вы, например, убиваете по обстоятельствам или охотно?
– Вас послушать, мистер Уайльд, так я ничем больше не занимаюсь, – ответил Холидей таким тоном, что Уайльд не понял: иронизирует собеседник, злится или просто отвечает на вопрос. – Я ведь еще сплю, ем и, бывает, успеваю вырвать зуб-другой. Скажу лишь, – сделав паузу, продолжил он, – что я ни разу не убил того, кто пули не заслуживал.
– Если ищете тех, кто заслуживает пули, пообщайтесь с мисс Энтони, – предложил Уайльд. – Вчера за ужином она призналась, что ей угрожают. Гневных писем в ее адрес хватило бы на небольшую книгу.
– Хотите верьте, мистер Уайльд, хотите – нет, однако большую часть жизни я конфликтов старался избегать. Впрочем, – помолчав, произнес Холидей, – мисс Энтони, скорее всего, сгущает краски.
– Ей правда угрожают, – убежденно произнес Уайльд. – Она показывала письма: по большей части составленные людьми неграмотными, но опасными.
– Если ей причинят вред или хотя бы покусятся на ее жизнь, у нас тут развернется вторая «Лисистрата», – улыбнулся Холидей.
– Вы знаете историю Лисистраты? – удивленно спросил Уайльд.
– Я получил классическое образование, мистер Уайльд, – ответил Холидей. – Я даже «Нигилистов» прочел.
– Серьезно? – воскликнул Уайльд, раздуваясь от гордости. – Что думаете о них?
– Мне показалось, что автор небезнадежен.
– Не… без… на… де… жен? – Уайльд спал с лица.
– Вы молоды, вам еще писать и писать, – сказал Холидей. – Я же – умирающий человек, которого трудно впечатлить.
– Жаль, что вы не доживете до того дня, когда Соединенные Штаты распространятся до самого Тихоокеанского побережья.
– Ни один из моих современников может не дожить до сего грандиозного события, – ответил Холидей. – Все зависит от Тома Эдисона.
– Томаса Алвы Эдисона? – уточнил Уайльд. – Изобретателя? – Холидей кивнул, и Уайльд спросил: – Он-то здесь при чем?
– Приехав в город, вы заметили электрическое освещение на улицах? – спросил Холидей. – Если вы прибыли дилижансом, то наверняка это был экипаж компании «Бант лайн», латунный пуленепробиваемый экипаж на двигателе Эдисона.
– Я приехал поездом, – ответил Уайльд, – а про уличное освещение знал. Знал, что Эдисон открыл контору – или точнее лабораторию – в Лидвилле. Однако какое это имеет отношение к продвижению на Запад?
– Территория Соединенных Штатов заканчивается у реки Миссисипи. Правительство и радо бы расширить границы страны, однако продвижение сдерживает магия индейских шаманов, особенно происки одной парочки – Римского Носа и Джеронимо. Да, по эту сторону Миссисипи есть городки и ранчо, но нас тут скорее терпят. Эдисон – наш величайший ум, и потому правительство платит ему за то, чтобы он исследовал магию и нашел средство противодействия ей.
– Он ведь еще год назад работал в Тумстоуне, да? – спросил Уайльд.
– Да. Он и сейчас туда время от времени мотается.
– Зато сейчас он в Лидвилле.
– Верно, – кивнул Холидей. – Серебряные шахты в Тумстоуне почти истощились, а сюда Эдисон привез новое изобретение, которое добывает серебро с такой скоростью, какую не развить и команде из десяти шахтеров.
– Вы тоже были в Тумстоуне год назад? – Холидей снова кивнул. – И вот вы тоже в Лидвилле, – Уайльд посмотрел на него, сдвинув брови к переносице. – Это не совпадение! – просияв, воскликнул он.
– Я не добываю серебро, а Эдисон не играет в карты.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Как вы догадались? – Холидей, закончив есть, встал из-за стола и положил рядом с тарелкой серебряный доллар. – Передайте официанту: сдачу он может оставить себе на чай.
– Думаю, чуть позже я загляну в «Монарх», – сказал Уайльд. – Хотелось бы увидеть вас в мирном деле. Может, даже спущу доллар-другой в фараон.
– Как пожелаете.
У двери Холидей застегнул пальто и вышел в прохладную колорадскую ночь. «Священная корова» располагалась на Третьей улице, в трех кварталах от салуна «Монарх», и он решил срезать полквартала – пройти переулком. Там его поджидала гигантская змея, футов десять в длину. Холидей сразу догадался, кто это, и потому терпеливо ждал, пока гад поднимется на хвосте и обернется воином апачей в одежде из оленьих шкур.
– Гоятлай передает тебе привет, белоглазый.
– У меня глаза налиты кровью, – ответил Холидей. – Что нужно Джеронимо?
– Гоятлай напоминает, что в Тумстоуне вы заключили сделку.
– Ну, заключили, – признал Холидей. – Однако то дело закончилось, и я так понимаю, мы снова в опасности. Что на сей раз?
– Ничего.
– Так мне просто запомнить, что в Тумстоуне мы заключили уговор на пару дней?
Последние слова он произносил уже в пустоту.
2
Сначала Холидей собирался в «Монарх», но после встречи с оборотнем изменил курс и направился к крупному зданию, облицованному сверхпрочной латунью, что стояло рядом с магазином Шейла. Холидей остановился у входа и, глянув на электрическую вывеску «Промышленное предприятие “Бантлайн”», подумал: «Бантлайн, должно быть, переживает, что все в округе зовут предприятие лабораторией Эдисона». У парадной двери на земле растянулся шелудивый пес. Холидей долго смотрел, как он грызет кость, однако животное так и не обернулось очередным посланником Джеронимо. Оно лишь с любопытством взглянуло на дантиста и вернулось к лакомству.
Подходя к двери, в неуязвимой поверхности которой отражался свет вывески, Холидей краем глаза приглядывал за собакой. И простой пес – даже не оборотень – может испугаться и цапнуть за ногу. Впрочем, этот решил, что кость – куда вкуснее, чем полуживой дантист и картежник.
– Друг или враг? – спросил голос, не принадлежащий ни Томасу Эдисону, ни Неду Бантлайну.
– Смотря кто спрашивает, – настороженно ответил Холидей, пальцами поглаживая рукоять револьвера.
– Я – одно из охранных устройств, созданное и установленное владельцами данного сооружения, – произнес голос.
– Тогда я друг.
– Подойди ближе, друг, я должно тебя опознать, – на двери блеснула и засветилась неприметная доселе линза.
– Том, черт подери, у меня от холода яйца звенят! – прорычал Холидей. – Хочешь, чтобы я тут до рассвета торчал?
Эдисон в ответ от души рассмеялся и приказал двери открыться.
– Добрый вечер, Док, – поприветствовал Холидея вышедший на порог изобретатель. – Я проверял новейшее дополнение к системе безопасности. Проходи, – улыбаясь, пригласил он друга.
Холидей обошел пса и за Эдисоном проследовал в кабинет – обшитую деревом комнату, где всюду: на столе, на верстаках – лежали книги и записки; записки же висели, приколотые к стене, валялись, смятые, на полу.
